(RSS)
Москва. 17 февраля. ИНТЕРФАКС - Сопредседатель Фонда им. Александра Меня, брат священника Павел Мень считает, что за убийством отца Александра стоят спецслужбы
Когда мы слышим имя равноапостольного Николая Японского — святого, чьи миссионерские труды и подвиги по времени совсем близки к нам, то, наверное, волей-неволей задаемся вопросом: «Как же все-таки удалось этому человеку добиться таких успехов, стать у истоков целой национальной Церкви?» Конечно, мы осознаем, что дело это отнюдь не является заслугой отдельного человека, каким бы гениальным он ни был, что Церковь созидается Промыслом Божиим, для которого нет ничего невозможного. Однако и вклада конкретной личности, особенностей исторических обстоятельств деятельности миссионера, его ответа на призыв Божий мы тоже не можем отвергать. И в этом плане история японской православной миссии является чрезвычайно поучительной.
Если мы обратимся к начальному периоду деятельности равноапостольного Николая Японского, то, скорее всего, не найдем желаемого вдохновения. Прибыв в июне 1861 года на японскую землю, молодой иеромонах Николай (Касаткин), будущий святой, видя перед собой необъятное поле для миссионерских трудов, не бросился сразу же в погоню за успехом. Лишь через четыре года у него появился первый ученик, и только к весне 1868 г. несколько человек готовились принять крещение[1]. Более того, 29 июля 1867 г. равноапостольный Николай писал бывшему консулу И. Гошкевичу: «На моем месте патер давно бы уж почтительнейше донес кому следует о крещении девятерых. А я не только не думаю доносить, но и не крестил ни одного, хоть мог бы сейчас»[2].
Однако не только эта медлительность просветителя Японии заставляет нас задуматься о проблеме успеха в миссионерском деле. Если говорить о дальнейших обстоятельствах деятельности равноапостольного Николая, то вопросов становится еще больше. Ведь нам часто кажется, что чем больше мы прилагаем усилий в каком-то добром деле, тем больше Господь будет нам помогать, то есть успех будет увеличиваться. И со временем именно этот количественный показатель становится для нас верным показателем того, что мы на правильном пути, и нужно продолжать в этом же русле. Однако действительность ломает обыденную логику, ставит ее под сомнение. И даже самое богоугодное дело – просвещение истиной неверных, — судя по внешним обстоятельствам, оказывается совсем лишенным Божией помощи.
Стоит только заглянуть в исполненные горестных размышлений отчеты равноапостольного Николая, чтобы понять, что не все так прямолинейно и отнюдь не всегда надежды на обязательный успех благого дела, на явную помощь Божию его делателям оправдываются. Вот что писал святой в Синод в 1872 году, сетуя на скудость средств Миссии:
«Без глубокого сожаления я не могу вспомнить особенно о некоторых молодых людях из других провинций, кроме Сендайской. Какие бы из них вышли прекрасные катехизаторы для их родных провинций! С какой настойчивостью они предлагали себя на служение Вере, о которой едва успели собрать несколько сведений и к которой уже привязались всею душою! Каждый из них, бросив родной угол, добрался кое-как до Хакодате – с ревностным желанием продолжить свое религиозное образование, чтобы в свою очередь послужить образованию других. Каждый из них, стремясь сюда, конечно, верил, что добрые намерения будут встречены добрым, участливым приветом. Они и были встречены – на словах! До крайности огорченные и разочарованные в своих надеждах, молодые люди, потолкавшись в незнакомом и дорогом на средства городе, потерпев голоду и холоду, в вознаграждение за добрые чувства к Православной Вере, отправились обратно, большею частью еще находя в себе духу прийти попрощаться, выразить неизменность своих расположений и уверить, что, добыв средства к содержанию, они снова прибудут сюда учиться Вере. До сих пор еще никто из таких не являлся обратно, и нужно мириться с мыслию, что Православная Церковь уже не увидит их своими чадами, тем более, что ревностью таких людей умеют гораздо лучше нас пользоваться несравненно более нас богатые на средства миссионеры инославных исповеданий»[3].
Эти слова сразу же вызывают недоумения: неужели не мог Господь послать Свою помощь, устроить обстоятельства таким образом, чтобы люди, так искренне стремящиеся к Истине, могли Ее познать?
Другой пример из того же отчета повергает в еще большие недоумения:
«Давно уже учится у меня Вере один дворянин, по имени Мория, – писал Просветитель Японии, – которого с самого начала представили мне как человека богатого и имевшего намерение на свой счет выписать из своей родины несколько молодых людей для приготовления к катехизаторству. Чем больше он знакомился с Верой, тем тверже в нем возникала решимость посвятить себя и свои состояния на служение ей. К несчастью, в той же мере обратный процесс совершался с его богатством, и теперь, будучи готов к крещению, он выйдет из купели не с большим количеством денег, чем сколько вынесет грехов. Дело в том, что все его богатство состояло и доселе еще состоит в огромной сумме долга одного здешнего купеческого дома его князю. Мория рискнул ценою своего родового имения купить долговые документы и прибыл в Хакодате, не оставив за собою ничего. Возвращенной ему десятой доли долга было бы достаточно, чтобы оправдать его риск и вместе сделать возможным осуществление его намерения основать здесь для своих соотечественников небольшую христианскую школу. Но надежда на получение долга совсем исчезла, так что Мория, давно уже прожив остаток своих средств, должен был искать пропитание для себя в поденной работе; в настоящее время, заработав несколько денег, чтобы купить лодку и сети, он промышляет рыбачим ремеслом…»[4].
В этом случае перед нами уже не просто тяжелые обстоятельства жизни одного человека, но проваленное дело целой миссии, связанное с надеждой на столь необходимые в далекой стране финансовые ресурсы. Ведь совершенно ясно, что если бы риск Мория оправдался, на что были обоснованные надежды, то это открыло бы для миссии важный источник поддержки, а значит, позволило бы ей привести ко Христу не одного человека. Однако и здесь наша логика не оправдывает себя, и Промысл Божий определяет все совершенно по-другому. Опять наши представления о справедливости не совпадают с Божественным замыслом.
Да и сам Просветитель Японии отнюдь не считал свою деятельность с внешней стороны столь успешной, он глубоко переживал частые затруднения и неблагоприятные обстоятельства, связанные с егомиссионерскими трудами. Так, после 25 лет миссионерского служения на японской земле равноапостольный Николай с горестью писал:
«Боже, Боже, как громадны, неистощимы средства, силы и ресурсы и материальные, и нематериальные у католичества и протестантства, — и какая бедность до голости у нас, не имеющих ровно ничего, кроме истины, без малейших средств и ресурсов даже развить ее! Куда наши 12 тысяч христиан! Скоро протестанты и католики сомнут нас под ногами и оставят далеко позади себя! А там что — ничтожество и исчезновение? Уже ли это? Итак — жизнь загублена! Множество кровных русских денег брошено в огонь! Какое мучение может быть горше этой мысли! Уныние и расслабление злым червем точат меня! Боже, не дай совсем ослабеть! Если же в самом деле я здесь совершенно бесполезен, то укажи путь в Россию!»[5] (17/29 ноября 1886 г.).
Примечательно, что в этом плане Апостол Японии не был одиноким, и такой сложный духовный путь внутренней и внешней борьбы с частыми неудачами проходил практически каждый миссионер. Так что в статье с характерным названием «О миссионерском воодушевлении» автор рубежа ХІХ–ХХ веков писал: «Действительно, если мы проследим деятельность всякого веропроповедника, то увидим, что большая часть его энергии уходила на терпеливое перенесение неудач и скорбей»[6].
Рассмотренные факты из жизни и трудов равноапостольного Николая Японского свидетельствуют о том, что человеческая логика, даже руководствуясь самыми благими целями, не может до конца постичь судеб Божиих. И часто то, что, как нам кажется, должно обязательно с Божией помощью завершиться успехом, оканчивается неудачей. Наши глобальные планы не находят оправдания в очах Божиих. И миссионер вместо того, чтобы взращивать паству, должен быть готов и сам расти, перенося скорби. Это относится и к жизни каждого христианина.
Оказывается, что в отличие от католического или протестантского миссионера у православного миссионера, как, впрочем, и у любого православного верующего, словно отсутствует глобальный масштаб деятельности: у него фокус значительно уже и направлен на спасение конкретного человека, а не общества или страны. Вселенские же масштабы оставляются исключительно для Промысла Божьего. Это особенно явно просматривается в истории упоминаемого выше Мория. Здесь Господь как бы жертвует возможным успехом целой миссии ради того, чтоб дать возможность одной душе возрасти в полную меру христианства. Так, равноапостольный Николай после слов о неудаче, постигшей Мория, замечал:
«Весьма совестно смотреть в глаза этому японцу всегда, когда приходит на ум сравнение его еще полуязыческой ревности со своею христиански-православною: работая с утра до ночи простым чернорабочим, он уже собрал около себя пять человек таких же бедняков, как сам, единственно затем, чтобы вместе с собою привести их ко Христу; троим из них он дал помещение в своей бедной квартире, воодушевляя и их своим примером труда, а вечером приводя их ко мне слушать объяснение Веры; двоих определил слугами в один иностранный дом и ходит к ним по ночам рассказывать христианские уроки»[7].
Здесь мы видим уже не миссию в ее глобальном масштабе. Не количественные успехи обращают на себя внимание, а спасение конкретного человека. И все вопросы, почему Господь не устроил жизнь этого христианина иначе, не дал ему успех, отходят сами собой.
Что же тогда должно вдохновлять миссионера, христианина на его пути? Если это не успех его благой деятельности, не достижение высоких целей, то что же? Действительно, как мы уже говорили, успех в жизни православного христианина не может быть ни показателем истинности, ни вдохновителем на правом пути. По этому поводу митрополит Антоний Сурожский в одной из своих бесед замечал:
«Мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определенной цели и ее достигает, которая так проводится, что венчается успехом. Это не значит, что успех, планомерность, целесообразность не соответствуют христианской деятельности, но не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности»[8].
Если обратиться к опыту равноапостольного Николая Японского, как впрочем, и других православных миссионеров, то можно убедиться, что единственным вдохновением в их деятельности было осознание того, что они свидетельствуют миру об Истине, выраженной в Православии. Только всецелая вера в истинность и спасительность одной Православной веры побуждала их действовать, невзирая на бесчисленные неудачи. Сам Апостол Японии не раз подчеркивал это в своих дневниках. Западных миссионеров и деятелей всегда удивляло, что Православная Церковь в Японии, насчитывающая несколько десятков тысяч человек, организована трудами фактически одного зарубежного миссионера – самого владыки Николая. Для западных миссий с их многочисленным штатом и финансовой поддержкой это было непонятно. Святой же отвечал им, что это можно объяснить только тем, что «Православное учение стоит тверже, чем католичество и протестантство»[9]. Отвечая на собственные печали по поводу затруднений в проповеди Православия, сам равноапостольный Николай оставил для нас исполненные удивительной силы и вдохновения слова:
«Печалиться ли?.. Но ведь это же малодушие, маловерие, нетерпение и гордость… Обладание истиной должно доставлять спокойствие, иначе мы сами не верим в свое обладание. Придет время: образованные умы, ныне служащие инославию, сами же разнесут его по клочкам, как ложь… Так не печалиться же, а делать спокойно свое дело с радостной уверенностью в будущей победе. Мир принадлежит истине, а не лжи…»[10] (30 декабря 1886 / 11 января 1887 г.).
«С нами Бог!» — вот истинное вдохновение, цель и смысл любой христианской деятельности. Уроки жизни и подвигов величайшего православного миссионера нового времени равноапостольного Николая Японского ясно свидетельствуют о том, что для православного христианина отнюдь не успех его благих намерений является началом и критерием богоугодности дела. В вопросе о результатах своих начинаний верующий человек полностью доверяется всеблагому Промыслу Божьему. Он не пытается, сам себя обманывая, самоотверженно изменить мир, не ставит перед собой глобальных целей, но трудится над сохранением мира в собственной душе, вдохновляясь обладанием истиной, свидетельствуя об этом перед теми, кто еще не познал правого пути.
В основу печатаемой ниже статьи прот. Игоря Троянова — наблюдателя-делегата на втором Ватиканском Соборе от Русской Православной Церкви за границей положен текст его докладов, прочитанных им в этом году в Женеве, Лозанне, Париже, Брюсселе, Гааге.
Установлено, что представители Московской Патриархии мошенническим путем получили Акт введения в эксплуатацию Покровского храма в Малине, приход которого находится в РПЦЗ.
Таким образом, преступники из МП готовят фальшивый пакет документов для того, чтобы захватив храм перевести все в режим новых судебных тяжб и использовав админресурс, присвоить храм себе.
Московская Патриархия в очередной раз подтверждает, что на сегодняшний день является преступной организацией, разложившейся внутри и соответственно проявляющей себя в гражданских, правовых и общественных взаимоотношениях.
Автор и ведущий игумен Мефодий. Гость студии Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Агафангел рассказывает о своей поездке во Францию и рассуждает о нынешнем скандале в Московской Патриархии.
Воскресное богослужение в Неделю фарисея и мытаря прошло в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь). Службу возглавил Первостоятель - епископ Фотий Триадицкий.
О Центральном Музее Вооруженных сил
В.П.Мелихов. Меня пригласили посетить готовящуюся новую экспозицию по Первой мировой войне в Центральном музее Вооруженных Сил. В самом музее я был где-то в начале 2000-х, тогда, когда узнал, что практически все фонды эмигрантского общества «Родина» и огромные объемы исторических реликвий, хранящихся в нем, были переданы в данный музей для постоянной экспозиции. Эти фонды были самыми большими в эмиграции, их тщательно собирали и хранили более 50 лет.
«Яко апостолов единонравнии и вселенныя учителие», — поет сегодня святая Церковь, прославляя святых Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. И не только в этом, важнейшем песнопении их праздника, но и в ряде иных моментов их почитания подчеркивает Церковь их близость к апостолам, непосредственность следования за апостолами в прославлении Церковью. Когда мы, священнослужители, совершаем Проскомидию, тотчас за поминовением апостолов следует поминовение «иже во святых отец наших вселенских великих святителей и учителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого». То же самое повторяется и в чине Литии в конце праздничной вечерни и в литийном прошении на праздничной утрени.
СЛОВО,
ПРОИЗНЕСЕННОЕ ПЕРВОИЕРАРХОМ РУССКОЙ
ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАРУБЕЖОМ ВЫСОКО-
ПРЕОСВЯЩЕННЕЙШИМ МИТРОПОЛИТОМ
АНАСТАСИЕМ
19-го июня 1949 г. в храме-памятнике, сооруженном в Брюсселе для увековечения памяти мученически убиенного Государя Императора Николая II
Большевики празднуют пятидесятилетие своего владычества в России, которую они именуют СССР. И им и нам надо подвести итоги. Они, большевики, пришли к власти после долгой, нудной кропотливой подпольной работы. В продолжение почти целого века они бросали бомбы и убивали лучших сынов России и прослыли мастерами заговоров. Помогали им все, кто только мог в Европе, начиная с рабочей партии всей Англии, в чем откровенно признался сам британский министр самому Хрущеву, обвиняя последнего в неблагодарности, за такое благодеяние, до крупных банкиров Лондона и Нью-Йорка с большими и малыми именами. Конечно, свергнуть себя тоже подпольной организацией большевики никогда никому не позволят, а чтобы в этом быть вполне им уверенным они создали огромную организацию полиции, которая день и ночь следит за всем народом, за каждым человеком в отдельности и сама за собой. Но большевики глубоко ошибаются: их главный враг совсем не политическая партия, не организации, — их главный враг просто Бог. Если они прочитают эти строки, то улыбнутся, потому что не верят в существование Бога и им будет крайне приятно иметь своим врагом несуществующего Бога, а потому они все-таки будут искать своих врагов среди организаций и политических партий. Но пусть себя слишком не утешают, что враг их по их мысли несуществующий Бог.
.jpg)
Вопрос о том, могут ли спастись христиане инославные — т.е. не принадлежащие к Православной — Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, в наши дни ставится иногда очень остро и болезненно.
Как мы должны почитать новомучеников и исповедников российских?
В этом году Церковь отметила их праздник 9 февраля, но заранее можно было предположить, что он не вызовет такого вдохновения среди народа, как дары волхвов или пояс Богородицы. Никто не захочет стоять много часов перед Бутовским полигоном в Москве или перед Ржевским в Питере. Россияне не понесут к иконам новомучеников грудных детей и не будут рассказывать об этом в фейсбуке.
По всей вероятности современному человеку духовный опыт новомучеников и исповедников российских до сих пор остается чужд. Известный историк, член Межсоборного присутствия РПЦ, протоиерей Георгий Митрофанов, много лет проработавший в Синодальной комиссии, считает, что современный человек не хочет мученически умирать, он хочет по-человечески жить, в том числе за счет церкви. Поэтому к дарам и выстраиваются такие очереди. А вот о чем можно молиться Иоанну Кочурову, многодетному священнику, первой жертве большевиков, которого в 1917-м году убила толпа? Об избавлении от болезни? О том, чтобы муж-алкоголик бросил пить? Или об устройстве на работу? Непонятно. Даже людям церковным не всегда просто сформулировать, чем этот праздник значим и что значит «почитать новомучеников», этих почти двух тысяч святых, чьи имена, как правила, большинству верующих не говорят ничего. Об это говорили историки и общественные деятели, собравшись на семинар «Почитание новомучеников и исповедников и свидетельство о Церкви сегодня», организованный Преображенским Содружеством малых православных братств.
Хоть святых выноси
ХХ век переломал почти все традиции, существовавшие до него. К ним относится и традиция канонизации. Начиная с Х века она была более менее ясной: как правило, еще при жизни или вскоре после смерти возникало мощное почитание среди народа, потом наблюдались многочисленные чудеса и дальше церковь фиксировала уже очевидный факт святости - причисляла к лику святых. Некоторое отступление от этой логики произошло в Синодальный период, когда церковь всеми путями пытались низвести до уровня не самого передового министерства. Тогда редкие канонизации происходят не только согласно народному волеизъявлению (оно чаще игнорируется, как сумасбродное), а по рекомендации членов Синода, а то и напрямую императора. Так или иначе, к началу ХХ века в Русской православной церкви были прославлены примерно 380 святых, в подавляющем большинстве - князья, святителей и монахи-аскеты.
В конце ХХ века картина сложилась принципиально иная. Образованный церковный народ, коего, естественно, почти не было, особо в выдвижении претендентов на канонизацию замечен не был, так как для этого нужны более менее согласованные соборные усилия, что для человека постсоветского сложно. Зато хорошо умели и умеют находить друг друга люди из маргинальных слоев. Они исправно атакуют Синодальную комиссию по канонизации, призывая причислить к лику святых то Григория Распутина, то Ивана Грозного, а то и самого «отца народов». Поэтому инициатива канонизации новомучеников и исповедников российских принадлежала церковью сверху - в 1987-м году была создана соответственная комиссия, которая начала собирать материал. Естественно, никакого народного почитания, «положенных» чудес и других атрибутов традиционной канонизации здесь не было. Складывается иная традиция, которую надо осмыслить.
- Интерес к опыту жизни святых возникает изнутри веры в Бога, - считает проректор Свято-Филаретовского института Дмитрий Гасак. - В существующем образе почитания святых заложен определенный суд: святой или не святой. Это не помогает человеку прийти к вере и христианской жизни. Обращение к святым вторично по отношению к вере в Господа Бога. Да, христианство - это вера в Бога и в человека, а значит и в Церковь. Но, в конце концов, вся Церковь свята. В то же время, если человек задастся целью жить по-христиански, то он обязательно начнет всматриваться в историю более внимательно, но всматриваться уже не как судья, который заранее знает, кто святой, а кто не святой, а как тот, кто может извлекать уроки. Мы часто не учимся у святых, потому что факт канонизации представляется более важным, чем жизнь человека. В самой канонизации начинают видеть источник благодати, понимаемой как стабильность, благополучие, которые можно получить от того или иного святого.Противоестественный отбор
По статистике с 1917-го по 1943 год советская власть уничтожила более ста тысяч священнослужителей. Точного количества убитых верующих мирян просто нет. Способы уничтожения имели свою зловещую логику и прямо соотносились с интересами молодого государства. Во время Гражданской войны священников либо растерзывало озверевшее революционное большинство, как случилось, например, с архиепископом Сильвестром Ольшевским, которого живьем прибили к полу, а потом закололи раскаленным прутом. Либо их уничтожали в результате хорошо продуманных акции чекистов: в то время, когда проходил знаменитый Поместный собор 1917-1918 года, который должен был возродить церковь к жизни, был расстрелян его почетный председатель митрополит Киевский Владимир.
К двадцатым годам относится особое изобретение советского государства - безымянные могилы, куда тысячами скидываются тела убитых- ни следственных дел, ни имен. В начале 30-х годов, когда разворачивается коллективизация, призванная искоренить самый большой по численности слой населения - русское крестьянство, в тюрьмы попадает 40 тысяч священнослужителей. Часть из них расстреливают сразу, остальные проживут в камерах и ссылках до 37-го. В той или иной форме с разной интенсивностью уничтожали духовенство вплоть до смерти Сталина, после чего уже обескровленную церковь дожимали более «гуманными» методами - особо идейным верующим полагалось 10 лет.
По словам отца Георгия Митрофанова, после изданного 5 сентября 1918 года декрета об объявлении красного террора, в стране начала действовать политика стратоцида - убийства по социальной принадлежности. Можно сказать, что священнослужителей убивали не за то, что они верят во Христа, а за то, что они являются священнослужителями. То есть в сравнении с классическими мучениками древности их скорее можно назвать жертвами политических репрессий. Для церкви же до сих пор было не свойственно прославлять жертв репрессий. Но для нас сегодняшних, помимо всего прочего, это оказалось принципиальным шагом: так церковь высказала свою позицию по отношению к тому времени, которое больше частью населения России, в том числе христианами, продолжает идеализироваться.
Черно-белое кино
Так как же разобраться, кто для церкви свят? Чей опыт жизни и смерти нам особенно важен? Опираться на опыт канонизации исторически недавних для нас лет невозможно: в советское время хотя и были канонизировано прядка сорока человек, но по большей части в согласии в международными интересами СССР. К тысячному юбилею крещения Руси в списке святых оказались известный на весь мир преп. Андрей Рублев, князь Дмитрий Донской, Максим Грек. Оказался там и Патриарх Тихон (Белавин), но прославили его ни как мученика, а как святителя. Советской власть была щепетильна и ни коим образом не хотела считать себя виновной.
Так что членам комиссии по канонизации пришлось искать новые критерии. Одним из основных источников стали следственные дела НКВД. Они дают нам поразительную цифру: более 90 процентов арестованных подписывали признательные показания. В гестапо сознавались около половины, то есть даже по сравнению с гестапо НКВД действовало жестче и добивалось исключительно признания вины. Так можно ли искать правду в этих документах сегодня нам? Исповедник веры, художник Алексей Арцыбушев, прошедший в юности все круги ада в подвалах Лубянки, написал патриарху письмо, в котором говорит об ошибочности такого подхода. Он пишет, что « недопустимо принимать решения о прославлении исповедников, прошедших допросы ОГПУ-НКВД-МГБ, на основании протоколов допросов... потому что человека доводили до состояния невменяемости всевозможными методами. После 12-часовых ночных допросов в течение 3-4 недель, без права спать днем, человек мог быть духовно и психологически сломлен. Нужно иметь в виду и те физические пытки, которые применялись к тем, кто не желал подписывать протоколы: карцеры с холодной водой по колено, отбивали почки, топтали сапогами, выбивали зубы, подмешивали в баланду транквилизаторы, лишавшие человека энергии сопротивления. Неудивительно ли, что при этом человек часто подписывал протоколы допроса, не читая. А следователям это давало возможность фальсифицировать все показания подследственного по своему усмотрению».
Но, тем не менее, именно факт признания или непризнания стал критерием выбора, потому что дает хоть какие-то основания выбрать из тысяч убиенных тех, кто сопротивлялся злу. Но сегодня даже этот сомнительный во многих отношениях источник становится недоступным. По новым законам следственное дело сегодня могут получить только родственники,а у многих новомученников их в живых не осталось. Если они и живы, то, скорее всего, не подозревают о наличии святого предка - историческая семейная память в России отбита почти начисто. Повезло тем епархиям, где следственные дела успели скопировать в 90-е годы, как, например, догадался сделать в свое время митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, долгое время возглавлявший комиссию по канонизации. Поэтому дела по московской епархии у нас есть, а по всем остальным - почти нет.
И есть, и будет
Святых можно прославить без участия церковного народа, но нельзя обязать его почитать новых мучеников. Это как любовь - возведи ее в степень государственного интереса и она превратится в любовь народа к партии. Именно идеологизацию и мифлогизацию опыта новомучеников протоиерей Георгий Митрофанов считает наибольшими опасностями сегодня. Потому что оно, ровно как и возрождение Святой Руси, легко может стать идеологемой, которая существует сама по себе и никак не влияет на жизнь человека. Еще можно гордиться, что именно у нас есть такой великий сонм небесных защитников, прикроющих, если что, наше существование здесь, на земле. Точно так же соблазнительно звучат мифы о том, что новомученики смогли выдержать пытки и страдания благодаря особой духовной силе. А между тем они мучились и терпели, как обыкновенные люди. И их палачами выступали тоже обыкновенные люди.
Именно вот здесь историки задают по-настоящему важный вопрос: как случилось, что в стране с многовековым опытом христианства стала возможной столь скорая и чудовищная расправа с церковью, осуществлявшаяся руками христиан, отвергших Христа? Если мы верим, что христианство способно всерьез возродить человека к жизни, любви и творчеству, откуда взялись все те, кто терзал, казнил или просто молчал? И что такого было в тех, кто свидетельствовал о Церкви ценой своей жизни?
На семинаре «Почитание новомучеников и исповедников и свидетельство о Церкви сегодня», эксперты говорили о том, что опыт новых святых только тогда и сможет стать актуальным и востребованным, если мы поймем как нам самим сегодня нужно и важно свидетельствовать о Церкви. Мы живем в ситуации, когда нет прямых гонений, но есть общая атмосфера уныния и разочарования от того, что в церкви не видно Церкви. Мы не распознаем святых, потому что не распознаем Христа. Не святые должны вести нас ко Христу, а Христос - к ним. Поэтому канонизация, как плод узнавания святых - это большая творческая задача, которая стоит перед всей Церковью, перед каждым христианином. И от того, как мы ее решим, зависит, какой будет Церковь завтра.
Елена Кудрявцева
Малоизвестные факты из истории Русской православной церкви в Веве.
Вот с какого широкого вопроса начинаю я свою беседу со скромными читателями нашего провинциального, даже сельского журнала. Знаю, что нашу приходскую печать справедливо укоряют за неуместные попытки разрешать отвлеченные вопросы вместо того, чтобы руководить приходских пастырей и клириков в исполнении их смиренного, но святого призвания: однако, что делать, когда в настоящие решительные дни истории сердце ревнителей Православия, а таковы, конечно, почти все подписчики нашего журнала, поневоле охвачено болезненною заботою о судьбе Святой Церкви, о судьбе православных народов! Забота эта, конечно, особенно близка сердцу церковных пастырей. Чьи мы служители? — Церкви! Да, Вселенской Христовой Церкви, веру в которую исповедуем ежедневно. Нам дорог наш приход, наша епархия с ее просветительными, благотворительными и духовно-сословными учреждениями; нам дорога Поместная Российская Церковь, дорога сама Россия, геройски воинствующая и за себя, и за православных славян; но всего дороже нам на земле и на небе Христова Церковь, непогрешимая Невеста Агнца, пребывающая неизменно от времен Апостольских доныне и отныне до конца мира. Ради нее несут свой нелегкий крест служения церковные пастыри, ради нее подвизаются они в нужде, в бедности и унижении и не отступают от ее законов среди насмешек и злобы безбожников, еретиков, раскольников. Наши обязанности, наша работа определяются лишь в малой степени законами нашей страны, нашей Поместной Церкви: большая часть всего того, как мы обязаны молиться, чему учить, как действовать среди своей паствы, указана в законах Святой Библии, Номоконона, Типикона, Служебника, Требника - одним словом, в книгах не русских, а переведенных с греческого или древнееврейского языка; да и те сравнительно немногие постановления и обычаи, которые выработаны русскою жизнью, представляют собою почти одно только истолкование, или распространение, или дополнение начал жизни общецерковной, древне-вселенской в их отражении на жизни русской. Скажу более: эта самая русская жизнь, настоящая русская бытовая приходская и монастырская жизнь, а не петербургская, не полуфранцузская, не немецкая, - что они собою представляют, как не полное подчинение всего нашего быта заповедям и преданиям древнего вселенского христианства?
И бе ему обещанно Духом Святым, не видети смерти, прежде даже не видит Христа Господня
(Лк. 2:26).
Историю великой любви Нины и Александра Михайловых можно пересказывать как житие Петра и Февронии Муромских.
«Дорогой во Христе Алинька! - писала она. - Ты жив - и я счастлива... А то я похоронила тебя, молилась как за умершего, но сердце протестовало».
Представители Московской Патриархии мошенническим путем получили в Управлении земельных ресурсов дубликат Акта на землю, на которой построен Покровский храм в городе Малин на Украине. Этот документ получен взамен якобы утерянного оригинала, который в действительности находится у Покровского прихода РПЦЗ. Несмотря на многочисленные решения судов в нашу пользу и наличие у нас полного пакета правоустанавливающих документов, представители Московской Патриархии, имея на руках единственный документ, полученный обманным путем, планируют очередной силовой захват нашего храма. Покровский приход РПЦЗ предупредил прокуратуру и милицию о готовящемся захвате.
Ни одно из действий церковной власти не порождало и не порождает в христианском обществе столько недоразумений, ропота и недовольства и не подвергалось и не подвергается таким нападкам со стороны свободно, но неправомыслящих людей, как наложение отлучения от Церкви, произнесение анафемы. Одни, не имея правильного понятия о значении, духе и характере церковного отлучения, смотрят на него как на действие, не соответствующее духу христианской любви, и возмущаются мнимою жестокостью, которую Церковь в данном случае доводит будто бы до крайности [1]; а другие хотя и отдают ему справедливость как внешней, дисциплинарной мере, но отрицают в нем то, что составляет существенную принадлежность его, отрицают внутреннюю силу и действенность отлучения; некоторые же до того простирают посягательство свое на церковное отлучение, что, отвергая Богооткровенное происхождение церковного отлучения, называют его изобретением средних веков, порождением варварского времени, самовольно захваченным духовенством в свои руки оружием, служащим опорою для иерархического деспотизма, который якобы не хочет признавать никаких прав за подчиненными [2].
Фотографии с официального сайта ОВЦС МП.
Верующие Русской Православной Церкви Заграницей отпраздновали 12 февраля День трёх Святителей. Предстоятель РПЦЗ, Митрополит Агафангел назвал Василия Великого, Иоанна Злагоустого и Григория Богослова духовными лидерами православия.
Какую дань слова принесем вам, верные свидетели Слова, доблестные страстотерпцы и пастыри, вменившиеся яко овцы заколения. Витийствующий язык изнемогает пред величием вашего подвига. Ваши языки подобно множеству отверстых уст, сами вещают о вашем терпенииваша кровь говорит лучше, чем кровь Авеля (Евр. 12, 24). Вы сами служите нашею похвалою. В вас и через вас мы приносим жертву благодарения Господу, всегда победители нас творящему о Христе Иисусе (2 Кор. 2, 14). Среди великого испытания скорбями мы преизобилуем ради вас радостью (2 Кор. 8, 2) и восклицаем вместе с Златоустом:
Это понятие снова в моде. Но его настоящее значение вовсе не то, что нам кажется.
Ариан Бонзон (Ariane Bonzon)
Прекрасно сказал немецкий богослов Толук: «Мiр управляется из детской».
Детский мiр особо близок к Богу. Господь наш Иисус Христос говорит: «Если не будете как дети, то не сможете войти в Царствие Небесное».
Дети любят сказки, и как важно, чтобы наш маленький народ был окружён добрыми сказками, развивающими нравственные струны души. Мастерами христианских сказок были гениальные Пушкин и Андерсен.
В Доме русского зарубежья имени А. Солженицына в Москве состоялась презентация книги «Митрополит Антоний (Храповицкий) — архипастырь русского рассеяния.
