Архиепископ Антоний (Синкевич): Услуги советской церкви безбожной власти (1959)

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 12 июля 2021. Категория: Архив РПЦЗ.

Страшный голод при коммунистах. Перехваченные письма в Красную Армию

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 24 декабря 2015. Категория: История.

11. Шахты, 16 с/п, кр[асноармей]цу Юрченко
«…Людей много мрет у нас с голоду, суток по 5 лежат, хоронить некому, люди голодные, ямы не выкапывают, очень мерзлая земля, хоронят в сараях и в садах. Люди страшные, лица ужасные, глаза маленькие, а перед смертью опухоль спадает, становится желтой, заберется к кому-либо в дом и ложится умирать. Молодые девчата ходят просят кусочек кабака или огурца. Не знаем, что будет с нами, голодная смерть ждет…» Ст. Ново-Деревянковская, СКК — от родителей.

12. В Красную Армию
«…Жизнь у нас настала невыносимая, после твоего отъезда уже было 10 случаев самоубийств и только на почве голода. 14-го в 12 часов дня человек бросился прямо под трамвай, которым разорвало на куски. В городе усилились грабежи, среди бела дня снимают одежду прямо на улице днем, каждый спасает свою жизнь, ища кусок хлеба. Ведь тут у нас голод хуже, чем был в 21 году…» Таганрог.

13. Новочеркасск, ККУКС, Ермоленко
«…Есть у нас нечего. Человек 400 пухлые и мрут каждый день по 24 человека. Мы, наверное, не выживем, отец и тетка лежат пухлые. Ты, уже писали тебе, хлопочи за нас…» Константиновское, Армавирского района — от сестры.

14. В Красную Армию
«…У нас в Михайловке половина народа пухлого, не евши. В коммуне много народа уже умерло. В коммуне «Красное знамя» 4 января умерло восемьсот маленьких ребят. Кормили макухой. Как посмотришь, что делается, так душа мрет…» Ст. Михайловская Армавирского района.

15. Новочеркасск, полк связи, Росяку АД.
«…Жизнь наша очень горькая, хуже и не может быть. Народ совершенно без хлеба, есть такие люди, что вешаются, детей много, а есть нечего, так они и вешаются…» [Ст.] Канеловская, СКК,

16. Шахты, с/п кр[асноармей]цу Акименко
«…Дети наши начинают пухнуть с голоду, у дочери уже лицо и ноги стали пухнуть. Я тоже брюзглая на лицо, придется умирать с голоду. Спаси меня и детей своих, возьми меня туда, не дай погибнуть с голоду. У меня картошку и кукурузу забрали, а хлеба не дали. С хутора все разбежались учителя, служащие, кто куда попал, все управители от голода убежали, потому что в хуторе хлеба нет, в район поехали, там, говорят, на местах ищите, а на местах нет ни фунта…» Союз 5-ти хуторов Армавирского района СКК — от жены.

18. Ставрополь, п/я 75, С.Г. Бойко
«…Хлеба нет, не давали, люди мрут от голода. Снабжение очень плохое, люди пухнут и умирают по 15 человек в день. Кооперация не торгует, спичек и керосину нет. Поехать купить нельзя, из станицы никуда не пускают, стоят везде посты, так что жизнь очень и очень плохая…» СКК — от товарища.

19. Новочеркасск, ККУКС, Барниченко Л.М.
«…Мы уже пухнем с голода. В день по 10 гробов выносят, умирают с голоду…» Подгорная, СКК — от жены.

20. Ставрополь н/К, п/я 75, Г.Г. Тумиленко
«…Очень много мрут людей, в каждой хате по двое и трое мертвых лежат, и никто не хочет ховать, мрут от голода, хлеба нет, а так бураки, тыквы — все уже поели, дальше людям жить нечем…» СКК — от родителей.

21. В Красную Армию, Ейск, Шелковому
«…На хуторе весь народ голодный, пухлый от голоду, на работу гонят, а в Каневской народ умирает сотнями каждый день. Вот какая новость в Советской стране. Как мы должны жить дальше? Интересно, кого вы защищаете и кому служите, что народ гибнет напрасно, и за что мы будем скоро помирать? Ты служишь, а на нас сейчас извещение на 13 пуд. пшеницы, 8 пуд. ячменя и 30 кг кукурузы, но где брать?…» Ст. Придорожная, совхоз-4, Шелковый.

22. Химкурсы, Барадулину
«…Большое горе у меня и печаль. Приходится бросать учение через то, что нечего есть. Вот уже ровно два месяца, как у нас кончился хлеб. Забыли, какой он есть. Картошка тоже вся вышла, ну а от капусты да от воды голова не работает. Мама день работает, а неделю в постели лежит, придется нам пухнуть. ГПУ до сих пор сидит в станице, и не только никому не разрешают никуда выехать, а даже по улицам ходить не разрешают. Народу арестованного сидит очень много — 1248 чел. Многие пухнут, многие умирают с голоду. Ходили мы со справками несколько раз в сельсовет, но нам сказали: «Пусть вас колхоз обеспечивает». В колхозе Жеребенко ответил: «Не знаю, что делать, не то вас посадить, не то самому садиться», — и направил нас к буху, ну а тот и вовсе говорит, что нет такого распоряжения и фонда, чтобы нас обеспечивать. Теперь не знаю, куда идти, вот как нас здесь снабжают и помогают. Жаль, что маме на старости лет такая жизнь выпала, а мне на мою юность такая доля досталась, что даже учиться бросила…» Ст. Незамаевская Павловского района СКК — от сестры.

23. Гор. Орджоникидзе, артполк 28-й, 7-я бат[арея], И.Т. Жукову
«…Мама лежит больная, опухла с голоду, я тоже еле хожу, аж страш
но глядеть. Хожу на работу перебирать табак, получаю макухи 100 г, а
она свирепая и горькая, и той уже нет. Как у тебя видели хлеб, и вот с
тех пор его не видим. На базаре кроме бураков нет ничего, и то стоит
 3 рубля штука. Сварим бурак, похлебаем и до следующего дня. Мама все 
время лежит больная, опухла и все плачет. Мама обращается к тебе, как
к сыну, не дай погибнуть старой матери, сдохнуть с голоду. Мне толь
ко — молодой, жить надо, а я сдыхаю с голода, как собака, пришли нам
хоть макухи или сухариков, хоть ожить немного. Если бы ты знал, сколь
ко у нас мрут с голоду, так не пересчитаешь, на кладбищах не хоронят,
ибо негде, хоронят в огородах и в колодезях. Помоги нам, как отка
жешь — мы погибли, и тебе не жаль той матери, которая тебя воспитыва
ла, поспеши поскорей. Ждем — рты поразевали…» Ст. Половическая, Ку
банский округ СКК — от брата и матери.

24. [В Красную Армию]
«Мы находимся на краю гибели, на краю голодной смерти. Живем три месяца без хлеба, питаемся картошкой, гарбузом, буряками, капустой и другим, ни кукурузы, ни пшеницы мы не видим. Как прожить до нового урожая, как спастись от голода, нет выхода. На работу нас не пускают никуда, уехать из станицы нельзя, везде посты, мы погибли, нас голод положит в могилу. Больше писать не буду, а напишу тогда, когда будем умирать. В нашей станице весь хлеб забрали под метелку. Много сейчас поумирало с голода народу, не просто народ, а народ трудящийся, народ — колхозники…»

26. Грозный, п/я № 3, Б.И. Жевакову
«…Уже два месяца, как не видим ни кусочка хлеба. Пока арбузы были, жили ими, а теперь они вышли. Пошла я на мельницу, насилу получила пыли и вот ее едим. Витя лежит пухлый, глазами ничего не видит и [не] перестает кричать: «Мама, дай хлеба!» У Саши стали пухнуть ноги, перестал ходить. Как мне хочется съесть кусочек хлеба, не могу тебе передать, страшный голод, люди уже едят дохлых лошадей и лежат много пухлых и много помирают…» Ст. Степная [За]ку-банского района СКК, А.В. Скрипачева.

30. Кр[асноармей]цу 88 к/п, химкурсы, Берцюку
«…Хлеба мне из колхоза не дают. Сижу не евши. Вот как-то пошла на станцию, да принесла себе ячменных озадков и пеку с них лепешки, но они горькие, как хина. Стану их давать Тоне, а она кричит, бросает их на пол: «Ты мне, мама, хлеба дай!», — у меня сердце разрывается, лучше бы она умерла, чем так мучиться, да и мне лучше отравиться, чем так жить…» Н.-Александровская — от жены.

36. В Красную Армию
«…У нас полный человеческий ужас, подошла полная гибель кулакам и белогвардейцам, и эта гибель переходит на трудящиеся массы, на колхозников. Каждый день хоронят по 8—9 человек и, наверное, скоро нас похоронят. В нашем колхозе пало 10 лошадей, которыми питались колхозники, и питаются сейчас, они их понасолили в кадушках и хранят, как золото, мы еще не ели дохлых лошадей, у нас нет ее засоленной, нам нечем питаться будет, как поедим картофель, тогда будем умирать с голоду…» СКК.

37. Каменск, СКК, рота связи, Головачеву Д.И.
«…Плохо, хлеба нет, еще месяц проживем. В колхозе жизни нет, народ ест что попало, лошадей сапных убивают, зарывают, а народ достает и нарасхват тянут и едят, так что не смотрят, что она заразная…» СКК.

39. В Красную Армию
«…Возьми меня к себе, ибо я погибаю с голоду, хлеба совершенно не вижу, народ весь пухлый, у всех глаза отекли, страшно смотреть. Народ покупает полудохлых лошадей, режут и кушают, пришел нам всем конец. Сжалься, возьми меня к себе, я не выживу, кушать нечего, сплошной ужас…» Армавир, СКК.

46. Шахты, 16-й с/п, кр[асноармей]цу Семенечкову
«…Голод неимоверный, такую голодовку нельзя никак перенести, люди собак едят, падают люди от голода, как мухи, не управляются хоронить. Тот горох, что получила, записали, должны на днях забрать, а я остаюсь совсем без куска хлеба…» Ст. Новоминская, СКК — от матери.

49. Ростов н/Д, 9-й артполк, СП. Бережнову
«…Кукурузу нам из сельсовета не отдали, и председатель сказал, чтобы и не ходили, все равно не отдадут. А жить не знаю как, что делать, куда подаваться, кто может нам помочь. У нас сейчас большинство народу голодного, некоторые уже пухлые лежат, едят дохлятину. В колхозе дохнут лошади, свиньи и куры, а вслед их едят все…» Хут. Безводный, СКК — от брата.

51. Ростов н/Д, пункт ПВО, Горохову В.П.
«…По Саратову сильное воровство днем и ночью — коров, лошадей, свиней со двора уводят и режут. Погреба у всех разломаны, все это заставляет голод, решаются люди на все. Народ по округу пухнет с голоду, смертность усиливается, в колхозах едят дохлых лошадей. Здесь еще не выплачен налог и свободная торговля запрещена. Жалованья у нас за декабрь и январь не дают во всем городе…» Саратов, отец Кутырев.

54. Ставрополь, п/я 75, В.И. Рябуха
«…В колхозе не давали ничего и не дадут, потому что и в колхозе нет ничего. Одна надежда на корову, но, наверное, отнимут и ее, потому что приказано найти посевной фонд на местах и этот фонд доведут до двора, а в дворах нету — не то что зерна, а и бурака. Если бы ты видел, что у нас сейчас делается… Люди сейчас полоумные, а работать заставляют, за невыход на работу выкидывают из колхоза и сажают в тюрьму, и забирают все мертвое и живое. А что делают в тюрьме — расстреливают и от голода умирают. Если тебе дают кусок хлеба, то служи, а в колхоз не ходи, потому что в колхозах жизни нет, все равно умрем голодной смертью…» Белковская, СКК — от родных.

55. Ставрополь, 22-й артполк, А.П. Донцову
«…Ты, наверное, живешь хорошо, а мы сейчас переживаем большой голод. Уже 35 дней не видим хлеба. Едим, что попало — ворон, грачей и конину. Народ уже начинает пухнуть с голоду. Лошадь — как сдохнет, то на захватки берут, не считают, что она сапная. Голод заставит все есть. У нас все зерно забрали и не только у нас, а у всех забрали все, что было из продуктов. И мы теперь несем большой голод…» Хут. Хлебодаров, СКК — от родных.
Сообщения о случаях людоедства на почве голода

56. Ростов н/Д, НКВМ, 27-я школа авиапарка, Черникову
«…Приехал из Армавира потому, что хлеба нет, там с голоду помира
ют. Там поймали 80 душ, которые резали людей и начиняли пирожки, а
потом продавали на базаре…» Гор. Таганрог.

58. [В Красную Армию]
«…У нас граждане живут так, что едят кошек и собак, даже крыс. Смеяться с моего письма нечего, в Поповичевке нашли такую семью, что людей нашли вареных, приготовленных для кушанья…» СКК — от брата.

59. Ставрополь, п/я 75, Е.В. Давиденко
«…Везде идут сильные сокращения. Люди живут плохо, наступила настоящая голодовка. Люди людей едят, это прямо недопустимо. А умирают так каждый день. Ям не копают, а хоронят прямо так наверху и потом еще по дворам. Так они жарят, да едят. Это я пишу тебе совершенную правду. Эти люди сейчас сидят в карцере…» Поповическая, СКК — от сестры.

60. Ст. Староминская, СКК, Вокзальная № 1, Л.И. Костенко
«…Мы, наверное, скоро опухнем от голода. У нас новости такие» что уже люди людей едят. 18-го числа утром я пошла за хлебом, смотрю, а люди бегут на Николаевский переулок, там обнаружили руки и ноги осмоленные. Привели туда собак-ищеек и разогнали народ, и я, конечно, последствия не знаю, а только вот вчера на базаре забрали женщину с колбасами, которые начинены людским мясом, это я сама видела, красивые, желтые на вид, а на вкус не знаю…» Ростов н/Д, отд. рота связи — от дочери.
Нач. 2 отд. оперода ПП ОГПУ СКК Чечельницкий ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 56. Л. 51—64. Подлинник.

Источник

Печать E-mail

Письма иеромонаха Серафима (Роуза), публикуемые впервые

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 23 декабря 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

14 іюня 1961 г.

Понедѣльникъ, 15 іюля 1963 г.

Печать E-mail

Митрополит Филарет: «Любите врагов ваших»

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 22 декабря 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Господь сказал: «любите врагов ваших» (Мф. 5:44). Когда идет речь теперь, в наше время, о Св. Евангелии и о том, каковы заповеди евангельские, то часто приходится слышать такие слова: «Конечно, Евангелие прекрасно и возвышенно, но некоторые заповеди его просто невозможно исполнить». И когда вы будете спрашивать, что же, именно, люди считают в Евангелии неисполнимым, они как раз укажут вот именно на то, что сейчас я сказал, на заповедь о любви к врагам, и говорят: «Но это уж невозможно исполнить!» Т.е. как раз то, чем наша святая вера, чем наше Евангелие так чудесно отличается от всех других религий и вероисповеданий и учений религиозных. То самое, что так возвышает наше Евангелие, эти люди объявляют неисполнимым. 

Печать E-mail

Памяти профессора Ивана Ильина: Что дало России православное христианство. Сущность большевизма

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 21 декабря 2015. Категория: Статьи.

Россия была искони страною Православного Христианства. Ее творчески ведущее национально-языковое ядро всегда исповедовало Православную Веру (1). Вот почему дух Православия всегда определял и ныне определяет столь многое и глубокое в строении русско-национального творческого акта. Этими дарами Православия в течение столетий жили, просвещались и спасались все русские люди, все граждане Российской Империи, — и те, которые о них забывали, и те, которые их не замечали, от них отрекались или даже их поносили; и граждане, принадлежавшие к инославным исповеданиям или инородным племенам; и другие европейские народы за пределами России. 

Для исчерпывающего описания этих даров понадобилось бы целое историческое исследование. Я могу указать на них лишь кратким исчислением. 

1. Все основное содержание христианского откровения Россия получила от православного востока и в форме Православия, на греческом и славянском языке. «Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир» (Пушкин). Эту священную стихию — крещения и облечения во Христа Сына Божия — русский народ переживал в Православии. Оно было для нас тем, чем оно было для западных народов до разделения церквей; оно давало им то, что они впоследствии утратили, а мы сохранили; за этим утраченным духом они начинают ныне обращаться к нам, потрясенные мученичеством Православной Церкви в России. 

2. Православие положило в основу человеческого существа жизнь сердца(чувства, любви) и исходящего из сердца созерцания (видения, воображения). В этом его глубочайшее отличие от католицизма, ведущего веру от волик рассудку; — от протестантизма, ведущего веру от разума к воле. Это отличие, тысячу лет определявшее русскую душу, остается навеки; никакая «уния», никакое «католичество восточного обряда», никакое протестантское миссионерство — не переделает православную душу. Весь русский дух и уклад оправославлены. Вот почему — когда русский народ творит, то он ищет увидеть и изобразить любимое. Это основная форма русского национального бытия и творчества. Она взращена Православием и закреплена славянством и природой России. 

3. В нравственной области это дало русскому народу живое и глубокое чувство совести, мечту о праведности и святости, верное осязание греха, дар обновляющего покаяния, идею аскетического очищения, острое чувство «правды» и «кривды», добра и зла. 

4. Отсюда же столь характерный для русского народа дух милосердияи всенародного, бессословного и сверхнационального братства, сочувствие к бедному, слабому, больному, угнетенному и даже преступнику (2). Отсюда наши нищелюбивые монастыри и Государи (3); отсюда наши богадельни, больницы и клиники, создававшиеся на частные пожертвования. 

5. Православие воспитывало в русском народе тот дух жертвенности, служения, терпения и верности, без которого Россия никогда не отстоялась бы от всех своих врагов и не построила бы своего земного жилища. Русские люди в течение всей своей истории учились строить Россию «целованием Креста» и почерпать нравственную силу в молитве. Дар молитвы есть лучший дар Православия. 

6. Православие утвердило религиозную веру на свободе и на искренности, связав их воедино; этот дух оно сообщило и русской душе и русской культуре. Православное миссионерство стремилось приводить людей «на крещение» — «любовью», а никак не страхом (4). Именно отсюда в истории России этот дух религиозной и национальной терпимости, который инославные и иноверные граждане России оценили по достоинству лишь после революционных гонений на веру. 

7. Православие несло русскому народу все дары христианского правосознания — волю к миру, братству, справедливости, лояльности и солидарности; чувство достоинства и ранга; способность к самообладанию и взаимному уважению, словом, — все то, что может приблизить государство к заветам Христа (5). 

8. Православие вскормило в России чувство ответственности гражданина, чиновника и Царя пред Богом, и прежде всего упрочило идею призванного, помазанного и Богу служащего монарха. Благодаря этому тиранические государи были в истории России сущим исключением. Все гуманные реформы в русской истории были навеяны или подсказаны Православием. 

9. Русское Православие верно и мудро разрешило труднейшее задание, с которым почти никогда не справлялась западная Европа, — найти правильное соотношение между церковью и светскою властью (6), взаимное поддержание, при взаимной лояльности и взаимном непосягании. 

10. Православная монастырская культура дала России не только сонм праведников. Она дала ей ее летописи, т. е. положила начало русскойисториографии и русскому национальному самосознанию. Пушкин выражает это так: «Мы обязаны монахам нашей историей, следственно и просвещением» (7). Нельзя забывать, что Православная вера долго считалась в России истинным критерием «русскости». 

11. Православное учение о бессмертии личной души (8), о повиновении высшим властям за совесть, о христианском терпении и об отдаче жизни «за други своя» — дало русской армии все источники ее рыцарственного,лично-бесстрашного, беззаветно послушного и всепреодолевающего духа, развернутого в ее исторических войнах и особенно в учении и в практике А. В. Суворова, и не раз признававшегося неприятельскими полководцами (Фридрихом Великим, Наполеоном и др.). 

12. Все русское искусство изошло из православной веры, искони впитывая в себя ее дух — дух сердечного созерцания, молитвенного парения, свободной искренности и духовной ответственности (9). Русская живопись пошла от иконы; русская музыка была овеяна церковным песнопением; русская архитектура пошла от храмового и монастырского зодчества; русский театр зародился от драматических «действ» на религиозные темы; русская литература пошла от церкви и монашества. 

Все ли здесь исчислено? Все ли упомянуто? Нет. Здесь еще не сказано о православном старчестве, о православном паломничестве, о значениицерковно-славянского языка, о православной школе, о православной философии. Но всего здесь и нельзя исчерпать. 

Все это и дало Пушкину основание установить как незыблемую истину: «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер» (10). 

Таково значение Православного Христианства в русской истории. Вот чем объясняются те лютые, исторически неслыханные гонения на Православие, которые оно претерпевает ныне от коммунистов. Большевики поняли, что корни русского христианства, русского национального духа, русской чести и совести, русского государственного единства, русской семьи и русского правосознания — заложены именно в православной вере, поэтому они пытаются искоренить ее. В борьбе с этими попытками русский народ и православная церковь выдвинули целые сонмы исповедников, мучеников и священномучеников; и в то же время возродили религиозную жизнь эпохи катакомб, — всюду, в лесах, в оврагах, в селах и городах. За двадцать лет русский народ научился сосредоточиваться в молчании, очищать и закалять свою душу перед лицом смерти, молиться шепотом, организовывать церковную жизнь в гонениях и закреплять ее в тайне и тишине. Закладывается фундамент новой России: она будет строиться на священной крови и на молитвенных слезах. 

И ныне, после двадцати лет гонений, коммунисты должны были признать (зимой 1937 г.), что одна треть городских жителей и две трети сельского населения продолжают открыто веровать в Бога. А сколькие из остальных веруют и молятсявтайне?… Гонения пробуждают в русском народе новую веру, полную новой силы и нового духа. Страдающие сердца восстанавливают свое исконно-древнеерелигиозное созерцание. И Россия не только не уйдет от Православия, как надеются ее враги на западе, но укрепится в священных основах своего исторического бытия. 

Последствия революции преодолеют ее причины.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. См., напр., статистические данные Д. Менделеева. «К познанию России». Ст. 36—41, 48—49. К началу XX века Россия насчитывала около 66% православного населения, около 17% неправославных христиан и около 17% нехристианских религий (около 5 миллионов евреев и около 14 мил. тюрко-татарских народов).

2. См., напр., у Достоевского. «Дневник Писателя за 1873 г.», статья III «Среда» и ст. V «Влас».

3. Срв., напр., у И. Е. Забелина. «История города Москвы», стр. 431—432 и др.

4. Из наставления Митрополита Макария первому казанскому архиепископу Гурию в 1555 г. 
См. «Русский Колокол», кн. 2, стр. 42. Статья И. И. Лаппо. «Исключения только подтверждают основное правило».

5. См. ниже главу шестнадцатую.

6. См. ниже главу двенадцатую. Имеется в виду допетровская Россия.

7. Пушкин. «Исторические Замечания». 1822 г.

8. Утраченное в современном протестантизме, толкующем «вечную жизнь» не в смысле бессмертия личной души, которая признается смертной.

9. См. у Гоголя «В чем же наконец существо Русской Поэзии». А также «О лиризме наших поэтов». 
Срв. мою книгу: «Основы Художества. О совершенном в искусстве».

10. Пушкин. «Исторические Замечания». 1822 г.
См., напр., статистические данные Д. Менделеева. «К познанию России». Ст. 36—41, 48—49. К началу XX века Россия насчитывала около 66% православного населения, около 17% неправославных христиан и около 17% нехристианских религий (около 5 миллионов евреев и около 14 мил. тюрко-татарских народов).
См., напр., у Достоевского, «Дневник Писателя за 1873 г.», статья III «Среда» и ст. V «Влас».
Срв., напр., у И. Е. Забелина. «История города Москвы», стр. 431—432 и др.
Из наставления Митрополита Макария первому казанскому архиепископу Гурию в 1555 г. 
См. «Русский Колокол», кн. 2, стр. 42. Статья И. И. Лаппо. «Исключения только подтверждают основное правило».
См. ниже главу шестнадцатую.
См. ниже главу двенадцатую. Имеется в виду допетровская Россия.
Пушкин. «Исторические Замечания». 1822 г.
Утраченное в современном протестантизме, толкующем «вечную жизнь» не в смысле бессмертия личной души, которая признается смертной.
См. у Гоголя «В чем же наконец существо Русской Поэзии». А также «О лиризме наших поэтов». Срв. мою книгу: «Основы Художества. О совершенном в искусстве».
Пушкин. «Исторические Замечания». 1822 г.

СУЩНОСТЬ БОЛЬШЕВИЗМА 

Большевизм есть не что иное, как последовательно проведенная революция: ничем не сдержанный и все сметающий дух безбожия, дух поругания святынь, дух зависти и мести, дух восстания низшего на высшее, дух отрицания и разложения, дух грабежа и террора. Этот дух заложен в каждой революции, хотя не каждая осуществляет его последовательно и до конца. Русская же революция явила его именно до конца. 

Революция не есть просто «насильственное свержение нежелательной власти». Такое свержение следует называть не революцией, а переворотом. Революция же есть массовое духовное заболевание: ослабление и распадение духовных устоев. Если слабеет только одно правосознание, а силы религиозной веры, совести, чести, патриотизма, национального чувства остаются непоколебленными, то все эти силы скоро залечивают рану правосознания и переворот не становится революцией. Но если все эти священные силы духа находятся в состоянии кризиса, то может распасться и выродиться вся жизнь. Поэтому ныне для России надо желать не «революции», а политического переворота, который должен возродить национальную Россию и обновить всю ее жизнь. 

В силу указанных выше внешних и внутренних причин, политический переворот в России в 1917 году не мог не превратиться в революцию, которую революционеры всячески старались углубить, разлагая все устои жизни и духа. В результате этого и возник большевизм (1). 

Итак, большевизм есть разложение духа и разнуздание алчности в человеческой душе. В человеке разлагается и слабеет духовное начало; он начинает посягать на все и разрешать себе все. Формулы большевизма: «все немедленно мне» и «все средства хороши». Именно поэтому на большевизм так легко отзываются все беспринципные карьеристы, все политические авантюристы, безыдейные честолюбцы, продажные люди, хулиганы и в особенности профессиональные преступники. Большевизм есть вторжение разбоя в политику и в то же время превращение внутренней и внешней политики государства в уголовщину. 

Большевицкое настроение всегда живет в нравственных низах общества. Но оно может охватить и целый класс. Тогда этот класс станет революционным; требования его окажутся максимальными и государственно-разрушительными; он не остановится ни перед какими средствами борьбы и начнет гражданскую войну. Поэтому в политическом отношении большевизм есть максимализм и терроризм. 

В душе, заболевшей большевизмом, смолкают все духовные побуждения: правосознание, патриотизм, чувство чести, долг, совесть и вера. Тогда человек отдается жадности и «политика» его становится свирепою и бессовестною. Такой дух живет в классовом понимании государства у Маркса. Классовая борьба есть не что иное, как прикровенная и «приличная» гражданская война; достаточно «революционному классу» потерять терпение и ожесточиться — и гражданская война начнется в открытую. Поэтому большевизм по самому существу своему отвергает государство, ибо государство есть начало сверхклассового мира, солидарного сотрудничества, твердого правопорядка и справедливости. Большевизм отвергает и самое право и пытается построить жизнь на принуждении. 

Правопорядок строится на самостоятельном и самодеятельном субъекте прав; на законе и законности; на справедливости. Большевизм отвергает все эти основы. Он подавляет свободного человека, его инициативу и его духовное самоуправление: человек есть для большевика материальный атом, покорная машина или раб. Большевик отдает все в монопольное распоряжение государства: люди делятся для него на чиновников и бесправных рабов. Поэтому большевизм есть деспотизм. Он презирает закон и законность: власть не связана ничем, а рабы связаны вечным гнетом и страхом. Большевицкое государство является единственным работодателем во всей стране: всякая частная собственность отменяется: частных предприятий нет. Все оказываются абсолютно бедными и абсолютно зависимыми от монопольного работодателя. Все оружие конфискуется: восстание без оружия невозможно. Нищета, голод и страх закрепляют рабство. И над всем возвышается новое привилегированное сословие — коммунистическая партия (около 2% всего населения), вооруженная, всем распоряжающаяся и пронизывающая страну всеобщим политическим сыском и доносительством. 

В хозяйственном отношении большевицкое государство осуществляет коммунистический строй (называемый также социализмом). Идея коммунизма состоит в том, чтобы 1) погасить личную инициативу в хозяйстве и заменить ее всепредусматривающим и всерегулирующим распоряжением, идущим из полновластного центра; 2) в том, чтобы погасить у людей личную заинтересованность в труде и заменить ее принуждением и обязательным для всех революционным «пафосом»; 3) в том, чтобы построить хозяйство по единому плану на равенстве бесправных наемников. Это приводит к всеобщему безразличию, падению качества и количества продукта, к страшному повышению себестоимости, к «плановому» хаосу, ко всеобщей бесхозяйственности и безответственности, к падению производства, потребления и вывоза. 

В смысле миросозерцания — большевизм есть материализм: нет ничего кроме материи и чувственных состояний тела. Нет души. Нет духа. Нет Бога. Религия есть лицемерная выдумка богатых, для одурачения и порабощения бедных. Иисуса Христа «не было». Христианство есть фальшь. Любовь есть вредный предрассудок. Духовная культура есть «буржуазный» вздор и ложь. Хорошо то, что полезно большевицкой революции. Добро и зло, красота, истина, честь, любовь к отечеству, национализм — пустые и вредные выдумки. Семья есть реакционная форма жизни; ее надо разрушить. Христианская церковь есть главная реакционная сила и главная опасность для большевицкой революции. Отсюда гонения на христианство и, в особенности, на Православие. Россия есть лишь плацдарм и орудие для мировой революции. Все народы должны быть соблазнены, разложены и покорены коммунистической революцией. 

Для всего этого необходимо разрушить весь исторически унаследованный душевный уклад и подорвать все прежние духовные основы человека. Это надо осуществить во всем мире; и притом — любой ценой, не останавливаясь ни перед какими злодействами, не щадя ни поколений, ни народов. 

Таковы планы и «дары» большевизма: освободить человека от веры, совести и чести, сделать его безродным, бессемейным нищим и поработить его мировому коммунистическому центру, опирающемуся на безбожников и злодеев всех стран («Коммунистический Интернационал»).

1. См. мою брошюру «Яд большевизма». Женева, 1931.

Печать E-mail

Противостояние ереси экуменизма в Греческой церкви

Автор: протоиерей Евгений Корягин. Дата публикации: 21 декабря 2015. Категория: Юрисдикции Официального Православия.

В греческом новостильном синоде опасаются нового раскола в элладской Церкви из за ея шести консервативных новостильных иерархов (митрополитов и епископов) которые в случае проведения фанариотами-экуменистами т.н. Великого Всеправославного Собора, готовы перейти на старый стиль и тем самым с покаянием войти в Церковь И.П.Х. Эллады возглавляемой Архиепископом Каллиником. Неофициально говорится что среди епископов есть и подписавшие в 2006 году т.н. Исповедание Веры против Экуменизма, как и ученики известного флоринского митр. Августина Кандиотиса (+2010 г.), который в 80-ых годах готовил свою епархию к переходу на старый стиль для объединения с Митр. Киприаном (Оропосским и Филийским, +2013 г.). 

Упоминаемые нами греческие новостильные консервативные иерархии прорвали евхаристическое общение с предстоятелями поместных церквей, такими как например патр. Варфоломей, но тем не менее пока сохраняют общение с другими новостильными архиереями мирового православия.
На фото покойный митр. Августин Кандиотис известен своими пламенными проповедями и неоднократно защищающий эсфигменский монастырь на Афоне. На другом фото в окружении клириков самый известен в мире новостильный митрополит пирейский Серафим, который в 2011 году анафематствовал римского папу.

Печать E-mail

ИПЦ Греции: Визит Митрополита Оропосского и Филийского Киприана на Кипр.

Автор: протоиерей Евгений Корягин. Дата публикации: 20 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

Начался объединительный процесс между Церковью И.П.Х. Эллады (Архиеп. Каллиник) и Автокефальной Церковью И.П.Х. Кипра с её предстоятелем Митрополитом Китийским и всего Кипра Севастианом и матфеевским греческим синодом возглавляемым Архиепископом Стефаном.

На фотографиях визит инициатора единения Митрополита Оропосского и Филийского Киприана (Младшего) в кафедральном соборе на Кипре. Дружеские связи между разделенными греческими старостильниками (т.н. матфеевитами и флоринитами) имелись с времён ныне покойного Митрополита Киприана который неоднократно встречался с ныне покойным Архиепископом Андреем (возглавитель "матфеевитов" в 90-ых годах).

Печать E-mail

ИПЦ Греции: Великая Вечерня в Свято-Николаевском соборе Ахарнэ. ФОТО

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 19 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

5/18 декабря 2015, пятница

С большим торжеством отпраздновали сегодня Великую праздничную Вечерню в соборе Св. Николая Чудотворца в Ахарнэ (Аттика, ИПЦ Греции), которую возглавили Высокопреосвященнейшие Митрополиты Оропосский и Филийский Киприан и Аттикийский и Беотийский Хризостом, а также епископ Климент Гардикийский.

В Вечерне приняло участие несколько священников.

В своем слове Преосвященный Климент сказал о тайной милости и благотворительности святителя Николая, о том, что он был избран правилом веры и образом кротости и милосердия. Необходимо приносить молитвы святому, дабы он укрепил нас и дал мужество защищать нашу веру в эти времена отступничества и путаницы.

В конце богослужения духовенство и верные, пришедшие получить благословение и благодать святого, прикладывались к частице мощей святителя Николая и ощущали его незримое присутствие в храме.

Владыка Киприан поблагодарил Митрополита Хризостома за столь почетное приглашение возглавить святой Праздник и выразил чувство, что все верные являются единой семьей, членами одного Тела Христова, детьми Бога Отца, Который управляет Своей Церковью.

Также праздничная Вечерня свт. Николаю прошла в одноименной церкви в Нео Ираклио (Аттика), которую возглавил Митрополит Димитриадский Фотий.

Источник

Печать E-mail

Император-язычник сохранил точное место рождения Христа

Автор: Интернет Собор. Дата публикации: 18 декабря 2015. Категория: История Церкви.

Известный американский писатель и спикер Эрик Метаксас заявил, что языческий римский император, сам того не осознавая, сохранил для христиан точное место рождения Христа.

Печать E-mail

РПЦЗ: Комиссия Одесского горсовета отказала нашей общине в льготной аренде помещения

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 14 декабря 2015. Категория: РПЦЗ.

Постоянная комиссия по вопросам планирования, бюджета и финансов Одесского городского совета на своем заседании от 02.12.2015 года отказала с формулировкой "нецелесообразно" в льготной аренде нашим приходом Преподобномученицы княгини Елисаветы помещения, которое они отремонтировали и используют как храм. Размер аренды помещения в 42 кв.м., которую платят прихожане (в основном пенсионеры), составляет 950 гривен. Учитывая, что пенсия, в основном, 1200 гривен (которой не хватает людям даже на пропитание), такая сумма весьма значительна. Городские власти оказывают помощь Московской Патриархии, исчесляемую миллионами гривен, на содержание их храмов, не взимает с них аренды и иных оплат. Учитывая это, можно говорить о несправедливом отношении городских властей Одессы к житялям города, которых эти власти разделяют по конфессиональной принадлежности.

Печать E-mail

Русская обитель Апостола Андрея Первозванного на Афоне

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 14 декабря 2015. Категория: Русская Православная Церковь.

Память Святого Апостола Андрея Первозванного всегда с особой любовью чтили иноки Святой Горы Афон. Особенно глубоким его почитание было среди русских святогорцев, посвятивших в честь первого Апостола Христова целую отдельную обитель на Афоне.

Расположена она в самом центре Святой Горы, близ афонской столицы – Кареи. Величественный Свято-Андреевский собор обители, построенный в нехарактерном для Афона русском стиле, по сей день продолжает восхищать взоры многочисленных паломников из разных стран мира. Он является самым крупным храмом на всей Святой Горе, свидетельствуя о былом величии Русского Афона.

Хоть сам Свято-Андреевский скит был создан в середине XIX в., однако история его своими корнями уходит в глубокую древность. По преданию на его месте с Х в. располагалась уединенная отшельническая келлия, а позже и Ксистский монастырь, просуществовавший до XV в. Позже здесь действовала келлия, где в сер. XVII ст. подвизался святитель Афанасий III (Пателларий, 1597-1654), Патриарх Константинопольский и Лубенский чудотворец (похоронен в Мгарском монастыре на Украине, где впоследствии его нетленные мощи прославились многими чудотворениями).

Уже в 1766 г. другой Константинопольский Патриарх Серафим II Анина (1757–1761), будучи на покое, приобрел эту келлию и прилегающий к ней земельный участок. Его стараниями келлия была благоустроена и расширена, получив название «Серай» (тур. – дворец). Именно патр. Серафим ввел обязательное общецерковное празднование 30 ноября / 13 декабря памяти Апостола Андрея Первозванного. На Афоне он поддерживал тесные отношения с прп. Паисием Величковским, благословив его труды по возрождению традиций православного старчества. В 1769 году он призвал греческое население восстать против турок. После провала восстания в 1776 году из-за преследований вынужден был переехать в Российскую империю, где поселился на родине прп. Паисия Величковского — Полтавщине, в казачьем Мгарском монастыре, в котором ранее нашел свое упокоение его предшественник как по патриаршей кафедре, так и по келлии на Афоне – свт. Афанасий III (Пателларий). Свое упокоение патр. Серафим также нашел в этом казачьем монастыре.

Расширенная и обустроенная патр. Серафимом келлия «Серай», после его вынужденного ухода с Афона, отошла к Ватопедскому монастырю. Ученик патриарха, заведовавший хозяйством «Серая», переселился тогда в Ватопедскую обитель, которой передал и келлию. С началом греческой национально-освободительной революции 1821-1832 гг. и связанными с ней событиями на Афоне Ватопед не мог более поддерживать «Серай», и келлия, переходившая из рук в руки, пришла в запустение.

Однако в 1841 г. ее выкупили два русских монаха – Виссарион (Толмачев) и Варсанофий (Вавилов). По благословению их духовного наставника и духовника всех русских святогорцев – старца Арсения, в этой келлии они основали новую русскую общежительную обитель в честь святого апостола Андрея Первозванного, первопросветителя Руси.

В это время Русский Свято-Пантелеимонов монастырь пребывал еще во владении греческих монахов и русские иноки не имели на Афоне собственной обители. Свято-Ильинский скит преимущественно был населен украинцами. Поэтому часть российской братии по благословению старца Арсения и принялись неподалеку от административного центра Афона обустраивать еще один скит, теперь уже непосредственно для российской братии.

За пять лет российское братство келлии выросло из нескольких монахов до 25 человек, в связи с чем был поднят вопрос о ее расширении и преобразовании. Несмотря на все трудности, через два года, в 1849 г., по благословению патриарха Константинопольского Анфима, келья была преобразована в общежительный Скит, первым дикеем (настоятелем) которого и стал иеросхимонах Виссарион.

С этого момента начинается стремительный рост обители, строительство корпусов и храмов. В начале ХХ века скит насчитывал уже более 800 человек русской братии.

По своим размерам Свято-Андреевский скит превышает многие самостоятельные греческие монастыри Афона. Особенно величествен его соборный храм, так непохожий своей архитектурой на греческие храмы. Это самый большой собор на Востоке, возведенный за весь период турецкого владычества. Построен он в русском стиле по проекту петербургского архитектура Шурупова. Длина собора составляет 88 аршин, ширина — 45 аршин, высота колокольни — 60 аршин. Собор имеет 150 окон и пол из каштанового дерева. Нижний храм собора посвящён святителю Алексию, митрополиту Киевскому и всея Руси. Колокольня собора считается самой высокой на Святой Горе и имела двадцать пять колоколов, в том числе и пятитонный дар великого князя Алексея Александровича.

Неоднократно поднимался вопрос о предоставлении русскому скиту статуса монастыря. Однако греки каждый раз блокировали этот вопрос. Даже когда обедневший греческий Ставроникитский монастырь пожелал соединиться с русским Андреевским скитом, чтобы монастырь таким образом был спасен, Протат и здесь выступил против перехода монастыря в руки русских иноков.

Кроме собора, русский Андреевский скит имел 9 храмов и большие помещения, в которых размещались не только кельи, гостиница, трапезная, библиотека, хозяйственные помещения, но и различные мастерские, больница и даже аптека.

Так в 1850 году с западной стороны скита был заложен двухэтажный каменный корпус. На первом этаже разместились хозяйственные помещения: трапеза, кухня, прачечная, а на верхнем — братские кельи. В 1859 году в юго-западной части скита строится четырёхэтажный корпус, соединивший уже существующие корпуса. В 1860 году прокладывается водопровод от источника.

В 1865 году было решено построить большой шестиэтажный корпус с храмом в честь прославившейся многочисленными чудесами иконы Божией Матери «В скорбех и печалех утешение». До построения Андреевского собора храм этот был самым большим в скиту и вмешал до 300 человек.

В 1881 году на северной стороне скита построены два корпуса в три и в два этажа. В одном разместилась кузница, слесарная мастерская и кладовая, а в другом иноки, работающие в этих мастерских. В 1882 году за стеною скита была построена двухэтажная церковь, верхняя освящена во имя святителя Николая, а нижняя — во имя трёх святителей. Храм этот был построен в память о бывшей Васильевской келлии Русского Свято-Пантелеймонова монастыря.

В 1887 году рядом со скитом построен двухэтажный корпус с церковью во имя Успения Божией Матери, а позже еще и новый больничный корпус в северной части скита. В 1897 году были построены еще две церкви: святителя Иннокентия Иркутского и в честь Благовещения. Также были построены храмы Михаила Клопского и вмц. Варвары. Кроме того, были освящены храм вмч. Пантелеимона, а также Всех святых бессребреников и преп. Серафима Саровского при помещении для болящих и бедных пустынножителей.

В скит, особенно в зимнее время, стекались за помощью в большом количестве пустынники, которым здесь оказывалась всесторонняя помощь.

Обитель имела свои подворья для паломников в Константинополе, Одессе, Санкт-Петербурге, Таганроге и Ростове-на-Дону. Имелся даже собственный пароход, доставлявший паломников из Одессы на Святую Гору.

Активно занимаясь просветительско-миссионерской деятельностью, скит издавал журнал «Наставления и утешения святой веры христианской».

Среди подвижников обители особого внимания заслуживает схимонах Иннокентий (Сибиряков) – потомственный миллионер-золотопромышленник, известный общественный деятель России и меценат. Весь свой капитал он употребил на поддержку отечественного образования, науки и культуры, строительство и содержание храмов и монастырей Русской Церкви и Афона, а также на оказание помощи обездоленным, особенно детям-сиротам, нуждающимся студентам и престарелым людям. Его усердием были воздвигнуты многие строения Андреевского скита, Подворье в Санкт-Петербурге и величественный Андреевский собор. Закончил свою жизнь он простым афонским схимником.

В период русско-японской войны Андреевский скит активно оказывал поддержку российским солдатам. В частности, им были пожертвованы 3000 руб. на санитарные нужды русской армии, 5000 руб. - на нужды Красного Креста и 3000 руб. - на усиление Российского флота.

Не осталась безучастной обитель и в годы Первой мировой войны. При подворье в Одессе им был устроен лазарет для раненых солдат. Только в 1915 году лечение при нем проходили 131 человек. Заведовал лазаретом настоятель одесского подворья архимандрит Питирим (Ладыгин), будущий схиепископ и исповедник.

Кроме того, обитель жертвует 5000 руб. на нужды Красного Креста и 5000 руб. на военные нужды. В действующую армию обителью были отправлены 2 млн. брошюр и листков религиозно-нравственного содержания, а также многие тысячи экземпляров Евангелий, иконок, крестиков.

Многие военнообязанные насельники обители были призваны тогда на воинскую службу.

Сильным ударом для обители была имяславская смута, от которой она так и не смогла окончательно оправиться.

После богоборческой революции 1917 г. в России обитель постигли новые трудности. Прекратился приток новых иноков из Отечества, стали иссякать и материальные средства.

Подворья и имущество в России были конфискованы советской властью, а многие их насельники были репрессированы и приняли мученический венец. Среди исповедников этого периода были настоятель Петроградского подворья архимандрит Макарий (Реутов), настоятель Одесского подворья архимандрит Питирим (Ладыгин) и многие другие.

К бедственному положению Андреевского скита добавился еще и страшный пожар в 1958 году, который не прекращался три дня и уничтожил большую часть обители. Пожар полностью уничтожил самую древнюю часть скита – Серай. Сгорели многие строения и храмы. В огне погибло около 20.000 книг и рукописей. Полностью погибли библиотека и архив.

Последний русский игумен обители о. Михаил закончил свой жизненный путь в 1962 году. После него игумена больше не избирали, поскольку в скиту оставалось всего пять престарелых насельников. Когда в 1972 г. скончался последний из них — о. Сампсон, история русского скита закончилась.

Около 20 лет некогда величественный и один из самых многочисленных скитов Афона стоял полностью заброшенным, начав разрушаться.

Поскольку не было больше русских иноков, то в нем постепенно стали самовольно заселяться греческие монахи. А в 1992 г. он официально стал греческой обителью.

Сегодня лишь русские купола и архитектура храмов молчаливо свидетельствуют о славном прошлом этой русской святогорской обители, посвященной первопросветителю Руси св. Апостолу Андрею Первозванному.

Сергей Шумило,
Международный институт афонского наследия

Источник

Печать E-mail

Письмо архимандрита Алексия - настоятеля Бруквудского Братства в Англии

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 12 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

Дорогие во Христе, всем благословение!

Мир находится в смятении, как видно из новостей отовсюду, и здесь в братстве мы получаем много постов, выражающих политические взгляды и опасения. Политика рассматривается в качестве решения!

Поскольку наша община была собрана "из разных национальностей," многие из этих взглядов в значительной степени окрашены националистическими предрассудками и предвзятостью. Любить свою собственную страну совершенно естественно и, возможно, даже похвально, но такая любовь должна иметь границы, и [помнить, что] "там есть и другая страна". 

Печать E-mail

Священномученик Арсений (Жадановский): Самоукорение

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 11 декабря 2015. Категория: Труды отцов РПЦ.

Печать E-mail

Женщины о Церкви: гонения на истинно-православных в XX в.

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 25 декабря 2015. Категория: Гонения на верующих.

На фото - После архиерейского богослужения в одном из иосифлянских храмов Петроградской епархии

20-е годы 

Маргарита Чеботарева: Обновленцы 

В 1922 году собор заняли «обновленцы», а митрополит Владимир скончался в декабре того же года. А в 1925 году из Москвы прислали архиепископа Петра (Зверева). Мы на клиросе пели. Помню, мы пели многолетие Петру (Крутицкому) и Петру (Звереву). Владыка заставлял священников-«обновленцев» публично каяться перед амвоном и объяснять, что такое обновленчество. Вот он стоит на амвоне, а они перед ним, вот он говорит: «Скажи, чадо, что означает обновленческая церковь?» Они начинают объяснять. Объяснит несколько пунктов, а остальное — на духу каяться. А духовником им был поставлен отец Иоанн Ардаллионович Андриевский, который не принял обновленчества. Наша церковь в Гремячем недолго была обновленческой: новый стиль был только от Успения до Филипповского, да и то их на Успение заставили два раза служить, и по-новому, и по-старому. Может, у них внутри что и было, а только стиль был старый.

У нас два священника было: отец Павел, старенький, и отец Михаил, помоложе. Они и обновленчество приняли, и сергианство, а потом их все равно арестовали и дома отобрали у них.

Серафима Аликина: Раскулачивание

В двадцать седьмом году разгромили церковь, растащили иконы и церковную утварь. А потом началось раскулачивание. К нам пришла бригада из двенадцати человек во главе с бригадиром, она ходили по тем домам, которые наметила. Отбирали все, что считали нужным: иконы, одежду, посуду. У нас забрали две коровы, двух лошадей, двенадцать свиней, пятнадцать овец, кур, одежду. Коровы приходили, лошади, и нам приходилось их отгонять, после этого дрова уже таскали на себе, боялись неповиновения, потому что могли за это арестовать. Когда отбирали хозяйство, — это было как светопреставление, — крик, рев. А отец сказал: «Не плачьте и не жалейте. Так Господь дал!» А нас всех выгнали из своего дома, а дом был большой хороший пятистенок, он и до сих пор стоит, мы туда ездили на кладбище, на котором похоронен отец.

Валентина Яснопольская: Иосифляне

В 1929 году положение в Церкви было тревожным и неопределенным. Митрополита Иосифа, первым объявившего о неприятии Декларации и возглавившего Церковь «отделившихся», выслали в Устюжну, но других решительных мер со стороны гражданских властей пока не последовало. Личные контакты в среде «непоминающих» были затруднены, хотя на квартиру о. Феодора (Андреева), часто не зная о его смерти, продолжали писать и приезжать за разъяснением недоумений. Наталия Николаевна дважды ездила в Устюжну с поручениями к митрополиту Иосифу, наивно считая эти поездки конспиративными. Меня также дважды посылали в Старую Руссу и Великий Новгород. Квартира о. Феодора в «органах» называлась «главным штабом» и находилась под соответствующей опекой.

Мне запомнились двое длиннобородых и длинноволосых сибирских батюшек в громадных шубах, приехавших к о. Феодору, когда тот лежал уже смертельно больной. Его жена не отходила от постели больного, и мне приходилось этих и других вопрошавших знакомить с письмами и обращениями епископов, выступивших против Декларации. И таких недоумевающих и вопрошавших было много. Не все могли приехать, а почта служила ненадежной связью. Но все же какие-то контакты осуществлялись.

Я помню, меня дважды посылали в Старую Руссу к епископу Иоанникию. Никаких письменных материалов мне не давали из предосторожности. Обо всем надо было сообщать только устно. Казалось, что мой вид не может вызвать подозрений: 24 года, стриженая. Когда я пришла на квартиру к епископу, и келейник с лукавым видом спросил, какое у меня может быть дело к владыке, я чуть было не бухнула ему, что хочу венчаться в посту: это, вероятно, соответствовало бы моему виду, но, к счастью, сдержалась. Сам владыка очень внимательно меня выслушал, потом встал, поклонился мне и сказал: «Я поступлю так, как вы скажете». Я чуть не зарыдала: «Владыка, я только посыльный, как посмею вам указать». Потом направили меня к нему второй раз. Он не принял Декларацию.

Дважды посылали меня в Великий Новгород, где было несколько епископов, не помню их имен. И снова нельзя везти никаких писем, а надо все передавать только устно.

Осенью 1928 года к о. Феодору приезжал из Киева о. Анатолий Жураковский для обсуждения вопросов, связанных с Декларацией. Случилось так, что в это время к о. Феодору пришли с обыском, и он был арестован. Его гость во время обыска стоял за дверью проходной комнаты, где висел телефон, который, к счастью, ни разу не зазвонил, и о. Анатолия не заметили.

Следователь Макаров убеждал о. Феодора принять Декларацию, обещая за это обеспечить Церкви правовое положение. «Оставьте нам наше святое бесправие», — отвечал на это о. Феодор.

Несмотря на неуступчивость, о. Феодора в тот раз вскоре отпустили, вероятно, в связи с плохим состоянием здоровья.

Анастасия Лизунова: Собрания по домам

Церковь была в трех километрах от нас, в чувашской деревне Тымаклы. В церковь все мы ходили, пели на хорах, голоса у многих были хорошие. Церковь то закрывали, то открывали, и тогда служили там. Потом уж закрыли совсем, а священников забрали. Молились в доме у нас много, утром тебя за стол не посадят, если ты не помолишься. И вечером также. Отец мой неграмотный был, мать четыре класса кончила, и книг богослужебных у нас много было, потом все отобрали. У нас как молились: отец помолится, мать псалтырь немного почитает, а мне говорит: «Давай «Богородицу» почитай». В воскресенье мать соберет меня: «Беги в церковь». Молилась — не молилась, а около церкви побегаю. Вот такая я была молельщица.

А у нас, действительно, часто гости бывали, приходили, окна закрывали, читали книги и молились. Федор Михайлович Галкин, глубоко верующий, приходил из деревни Удельное-Енорускино, какой-то молодой человек с книгами появлялся, из села Черемухи приезжал дядя Ваня, божественный человек, связанный с Афоном: он отправлял туда посылки, а оттуда ему присылали книги.

Когда все собирались к нам и читали, отец вешал замок на дверь, сам садился во дворе возле окошечка и брал папиросу в руки. Они сидели, несколько человек, разговаривали и читали, а он сидел под окном, курил и отвлекал внимание: «Вы к Маше? А ее нет дома. Я сам ее сижу и жду».

Мать ведь портниха была, к ней приходили шить. Меня обычно из дома выгоняли, как шпиона молодого, но, если я вó время пряталась, то слышала, о чем они говорили.

С двадцать девятого по тридцать третий год, когда колхоз уже был, к нам тоже приходили, но очень скрытно. Уже боялись. Отец выходил и проверял — закрыто ли все. Одеялами окна завешивали, сидели и разговаривали.

 

30-е годы

Маргарита Чеботарева: Аресты

Священник Михаил, что помоложе, вышел в церкви и говорит: «Вот, у нас теперь митрополит Сергий, такой хороший, умница такой, а Алексей-то Буй, епископ, он молодой такой, неопытный» (они уже знали, что он отказался от декларации). А Сергий, значит, такой хороший. А народ-то что понимает? Ничего не понимает. А те, которые обновленчества не хотели, они и это не приняли, несколько человек, ревностные такие за старое. Дедушка Фома еще живой был, он намдекларацию принес, я ее в руках держала. И вот, помню первые слова: «Радость ваша — радость наша». Выстрел из-за угла на вас мы принимаем, как на нас. Я так всех слов не упомню, но помню слово «лояльное», а мы дедушку спрашиваем «Что это такое?» А он говорит: «Это значит рука об руку с властью».

Этот дедушка Фома и еще один был, Стефан, они набожные были, все Библию читали, и они очень старались нас от сергианской церкви отвести. Мама-то нас в церковь ведет, не понимает… Мама наша говорила: «Вы мне хоть десять Евангелий разложите, а я одно знаю: мои родители в эту церковь ходили, и я буду ходить». Не понимала. А люди наши деревенские видят, что мы в церковь идем, так и они за нами идут, а дедушка Фома старался нас отводить. Стали мы к дедушке ходить, он в городе жил у верующих людей. Он меня и привел к матушке болящей, Иегудииле, из Воронежского Покровского девичьего монастыря, лежащей прикованной к одру двадцать лет.

Сначала он привел к матушке Марионилле, она в то время только что из тюрьмы вышла, ей запретили принимать людей, тогда он повел к Иегудииле. Я, когда уходила из родного дома, волновалась, конечно, колебалась, а потом решила, что Господь важнее родительского крова. Пришла я первый раз к матушкам, а батюшка, иеромонах Иероним, их спросил — сама я пришла или они меня позвали; они говорят — сама; тогда он велел принять, говорит — значит, Бог привел. Отец Иероним меня облек в подрясник и благословил четками в 1933 году.

В то время провокации были, говорили: «Митрофановских мощей нету, там вата набита», — такое время. Комиссия приезжала, вскрывала склеп, ктитор был, присутствовал. А ктитор увидал матушкину послушницу и говорит ей: «Действительно, ваш Митрофан Воронежский — святой, его богоборцы вынули из гробницы, поставили к стенке, дали ему дикирий и трикирий, и он действительно держал». А постригал матушку в мантию владыка Петр (Зверев), ему голос был: постричь Марию, и он постриг. Сколько лет потом она сидела, и по ссылкам скиталась!

Владыку Петра тоже сторожили рабочие, не допускали его арестовать, и до дому провожали, и дом охраняли, так его любила паства и рабочие, — тогда ведь все мужчины были верующие, — а потом подошло все-таки, и его арестовали. Тогда многие епископы были под домашним арестом: архиепископ Прокопий, епископы Дамаскин, Митрофан, Иоасаф, Серафим, Парфений. В 1936 году отец Иоанн Андриевский приезжал к последнему епископу Иоасафу, он проживал под домашним арестом в городе Камышине, и он ему тогда вручил церковные ключи управления.

В 1933 году еще кое-где были наши приходы, не «сергианские»: иерей Пантелеимон служил на станции Колодезь, он стойкий был, он еще псаломщиком обновленчества не принял и «сергианства» он не принял. Отец Емельян в Малышеве служил, а отец Иоанн Скляров в Ульяновке служил, а отец Иероним в селе Ивановка, и вот в одну ночь в 1935 году арестовали всех священников. А пятый с ними был один старичок, его на вольную ссылку. А предала их одна женщина, монахиня считалась, она с нами становилась петь, и говорили про нее, что она предает, мы ее так боялись, тряслись. Елена ее звали. Она говорила: «Я всех в Царствие Божие гоню». И ей, видимо, платили за это. Девять месяцев они просидели, и был суд закрытый, три дня длился.

Матушку Триену тоже в эту ночь забрали. Матушка Триена в миру была Татьяна Петровна Кумская, она монахиня Покровского монастыря. Вот пришли ночью, все перетрясли, копались, ее забрали, а я с болящей матушкой осталась. Болящую не тронули и меня не тронули. А нас предала монахиня из Покровского монастыря, она матушку Триену знала, ведь из одного монастыря, а эта монахиня сидела в тюрьме, и ее там заставили предавать. Вот она все к нам ходила: дайте книжечку почитать, — такой предлог. А у нас щель была в двери, так она подглядывала.

У нас ведь священники бывали, отец Иоанн служил, один раз три священника служили, потом, когда иеромонах Иероним приходил, двух постригали в инокини, а меня тогда послушницей одели, и все это было известно там. Принесли к нам как-то ребенка, добавить молитву к крещению, отец Пантелеимон делал; другой раз больную нужно было причастить, и монашенки тоже попросились причаститься, это тоже было известно. Стали они матушке Триене говорить: «У вас крестили». А она же из монастыря, привыкла все по правде, как дитя: «Нет, — говорит, — мы не крестили, мы только добавление сделали», — вот так сказала.

Вот, я матушке передачу отнесла и Псалтырчик передала маленький, а прихожу домой — мне повестка идти в тюрьму. Я трясусь, думаю, это из-за Псалтыри, а прихожу — другое говорят. Прямо начали сразу: «Вот, тебя постригали?» — «Нет, — говорю — меня не постригали». А это было в этом сером доме, по пропуску проходили, на 4 или 5 этаже.

Стали допрашивать: «Когда выехала из дома? Где остановилась жить? Священники у вас бывали?» — А я-то отказываюсь, потому что священников за это карали, что они по домам ходили причащать без разрешения. Им надо придраться, за что их судить.

А я говорю: «Нет, не было» — «А как больную причащали?» Я говорю: «Не знаю». — «А, ты что, хочешь, чтобы больную привели сюда?» Я тогда говорю: «Может, я на работе была, я ведь работаю, а только при мне не было». И следователь так и написал: «Священник при ней не бывал». И еще они мне говорили: «Ты молодая, там на суде столько будет народу, тебе стыдно будет. Мы тебя из ямы тащим, а ты сама в яму лезешь». Все увещевали.

Теперь второй следователь пришел. Тот начал крутить насчет пострига и насчет отца Иеронима: «Скажи, кого постригали?» А я отказываюсь. И, правда, меня не постригали, а только четки дали и платье стального света. А этих двух постригли, Агнию и Ермионию, близких наших. Следователь говорит: «Ну, ты расскажешь?» — «Да что я расскажу? Меня не постригали». Ну, они тащат из подвала отца Иеронима: «Ну, будешь говорить?» А я при нем говорю: «Буду говорить, что знаю, а что не знаю, чего не было, того не буду говорить». Уведут его, а я опять отказываюсь. Они опять его ведут. Наконец, на третий раз, он говорит: «Мань, да признавайся, я уже уморился ходить по порожкам». А они с матушкой Трифеной уже во всем признались по простоте, а к тому же на допросах терзают, так они уж сами признались.

Я говорю: «Меня не постригали, а платье-то мне подарили стального цвета, так потому, что я за ними ухаживала». А он возьми и скажи: «Да значение-то одно». Хоть они все признали, но тех, постриженных, они не назвали, и их не вызвали, только меня. А меня долго трясли, и паспорта не отдавали, все требовали, чтобы я признавалась. А какой лукавый этот второй следователь — сам написал и заставляет меня подписать: мол, я, гражданка такая-то, выехала двадцати лет из села Гремячева, остановилась у ныне арестованной гражданки Кумской. А ведь за наше время жизни вместе она мне много рассказывала про монастыри, про монастырскую жизнь, что опять будут монастыри и что это будет скоро.

А следователь на нее обвинение сочинял — дескать, известно, что с монастырями покончено, а она, мол, проповедует, что они опять будут скоро, и молодой это внушала.

И еще: кто жил в монастыре, хорошо слушался их назидания к монашеству. А я на эти слова говорю: «А я что, неверующая разве выехала? Я сама была верующая. ничего она мне не говорила, я сама была верующая». Он мне: «Ах, ты такая-сякая, мы тебя сошлем!» А я говорю: «А я свет посмотрю! Я нигде не была, так я свет посмотрю». — «А мы тебя посадим!» А у меня с собой был хлебушка кусочек. Я говорю: «Вот, у меня хлебушка кусочек, я сегодня поем, а завтра вы мне дадите». И никак не соглашалась. Он меня гонял-гонял, а я его никак не боялась.

Девять месяцев они просидели. А потом над ними суд был, где Митрофаньевский монастырь, как раз перед Пасхой. Я три дня ходила, три дня был суд. И вот я была довольна — они меня допросили и сказали: допрошенные свидетели могут присутствовать здесь. И я осталась и все слышала, что они говорили.

Вот слышу, один священник «сергианский» так стал отвечать: «Я служил не по убеждению, а потому что это моя профессия», — и его сразу освободили.

А отец Пантелеимон, он такой ревностный священник был, он всех обличал: кто невенчанный, кто без креста, строго следил, чтобы все по закону, как нужно. И всем священникам дали по восемь лет, а ему — десять, и так он и не вернулся, и отец Иероним, который меня одевал в послушание, тоже не вернулся, и отец Емельян Малышевский. И пропали они где-то без вести.

В 1937 году я приняла иночество от иеромонаха Антония из Толшевского монастыря. Он тайно служил по домам. Он многих постригал в монашество. Он и матушку Мариониллу постриг в схиму. Отец Антоний до войны часто у нас бывал. Один раз кто-то заказал сорокоуст по усопшему, так он у нас в доме целый месяц ежедневно служил. Мы с матушкой Иегудиилой сначала снимали комнатку, а потом нам пожертвовали сруб, и мы сами построили домик, и он там служил. А когда война к нам пришла, в 1942 году он еще с тремя монахами в Углянке выкопал землянку в сарае, и там устроили церковь, и престол там был, — тайный монастырь.

Монахиня Сергия: Тюрьма

Ходила, молилась я и не замечала сначала давления власти. Но власть за нами следила, мы были для нее враги. И, конечно, владыка Андрей был для нее враг, «черным князем» они его называли. Когда его арестовали, сколько клеветы на него было… А он о себе говорил: «Я только был в пеленках князь и больше я князем не был». Он с юности пошел по духовной линии, какой уж здесь князь, он все испытал в жизни… Только год прослужил у нас и епископ Вениамин, в 1929 году его арестовали. В то время сроки давали небольшие — 3 года, как правило. И мы опять остались одни. В 1930 году и меня арестовали тоже. Пришли ночью, сделали обыск и повели меня пешком через город. Темно, двое конвоиров ведут посередине улицы, и неизвестно куда. А я, знаете, ведь совсем молодая тогда была. Но страха не было, я чувствовала, что Господь рядом…

Довели до тюрьмы, я перекрестилась и переступила порог. Камера была переполнена. На нарах лежали люди, и под нарами, и на полу. Не знаю, куда стать. Вдруг, слышу, кто-то зовет меня: «Рипсимия!» Я с трудом пробралась туда. Это была знакомая верующая. Устроилась возле нее на полу. Пол был грязный, ночью все время ходили, наступали на меня. Было так душно, что у меня там вскоре начались сердечные приступы. Дышать нечем, подойду к двери, у глазка подышу немного. Лето, жара. Выводили на прогулку на несколько минут. Рядом с камерой стоял смертный ящик. Если кто умирал, складывали туда, пока не наполнится.

Много рядом людей страдало. И так мне было жалко их, так хотелось помочь им всем. Готова была все их сроки себе взять, только бы их отпустили! Три месяца была под следствием.

Говорил мне следователь: «Напрасно вы губите свою молодость, зачем вы слушаете так своих священников?» А я всегда знала твердо: раз мои отцы по этой тропиночке пошли, значит, и я за ними должна идти.

Дали мне ссылку — город Самарканд, 3 года. На пути в Самарканд в Самарском изоляторе была — страшный изолятор был… Такая, знаете, тюрьма старинная. На десять минут выпускают подышать воздухом и снова камеру запирают. В общем, испытала я тогда эту тюрьму, до конца узнала, что такое тюрьма.

Через шесть месяцев попала в Ташкент. В ташкентской тюрьме было лучше. Там двери открывали, мы на воздухе сидели. И ручеек рядом протекал, нам свободней было. Из Ташкента взяли тех, которые были назначены в Самарканд, меня и еще одного мужчину. Вместе с нами в Каттакурган везли целый вагон бандитов. И когда ехали через Самарканд, нас никто не встретил, чтобы нас принять, и нас дальше в Каттакурган повезли. Это далеко, Каттакурган. И такой, знаете, там был песок, как снег, до колена почти проваливалась нога. Этих бандюшек всех в тюрьму посадили, мужчину, моего попутчика, туда же поместили. А женщина только я была одна, а там женских камер не было. Ну и что, куда меня деть-то?

И вот там, в тюрьме, была такая временная лачужка. Там сидела одна женщина, анашу она продавала, за это ее и посадили. Меня туда и поместили. Принесут грамм четыреста-пятьсот хлеба и немного воды — и все, я ведь не числилась в тюрьме, я для них была чужая. И еще такая же была камерка, мужчины там сидели, узбеки, «Узбекистан» называлась. Они этой женщине давали еду. Им жены принесут передачу, они ей отделят, а она мне: «Давай садись. Пока я жива, так ничего, не умрешь». Месяца два, наверное, я пробыла там. Надо было обратно вернуться в Самарканд, но у меня денег своих не было. Тут мужчина один как раз ехал, тот, который был в Самарканд назначен, и он за меня заплатил. И нас двоих отвезли в Самарканд. Там освободили из-под ареста. Выпустили и, куда хочешь, иди. Город незнакомый, денег ни копейки нет. И не знаю, куда идти. И вот там к одной женщине старушечка ходила. И эта женщина мне говорит: «Ну, не печалься. Я вам дам адрес этой старушечки, Марьи Ивановны, и вы пойдете к ней». И что же, дала она мне адрес, и мы пошли к этой старушечке. С этим дядечкой пошли, ему тоже негде было остановиться.

В старом городе она жила. Там такие, знаете, внутри были домики маленькие, а вокруг глиняные заборы выше роста человека с маленькой калиточкой. Пришли мы к этой старушечке. Она с мальчиком жила. Мы ей рассказали, — так и так, — и она: «Ну, что же, что же, пожалуйста». Нас приняла так радушно. У ней было две комнатки. Она комнатку одну этому Александру Ивановичу отдала, а я с ней осталась. Одела меня, а мы, что ж, из тюрьмы были, с этапа тем более, грязные. Через два дня Александр Иванович устроился на работу, — мастер какой-то он был, — и комнатку ему дали.

А я на работу устроиться не могу, не принимают меня на швейной фабрике, потому что я за агитацию сослана. У меня политическая статья была — 58-10 и 58-11. 10-я значит — агитация против власти, а если уж 10-11 — это групповая агитация.

Тогда карточная система была, нужно было устроиться на работу, чтобы получить карточки, и я уже в уныние начала впадать — не берут меня на работу. Знаете, мне двадцать шесть лет было, и я одна в чужом городе оказалась. Трудно было мне тогда еще. Но я думала: «Господь не оставит меня в этом положении, это мне только испытание». И не оставил Господь — приняли на фабрику все-таки. Приняли, а все равно, знаете, следили все время. Как только выйду подышать в перерыв, а жара такая, каменные стены раскаленные, и я просто задыхалась, совершенно задыхалась. У меня всегда здоровье слабое было, потом стали признавать расширение сердца. Я ни к кому не подхожу, а около меня тот, другой, третий — следят. Одна рабочая мне потом сказала: «Знаешь, о чем меня спрашивали? Вокруг нее всегда народ. О чем она говорит?»

Так и работала. Если какой непорядок на работе — все относили на мой счет. Раз в месяц ходила в НКВД отмечаться, как ссыльная. Вот прихожу, а меня вызывают во внутреннюю комнату. Там следователь мне и говорит: «Вы будете нам доносить, что на работе у Вас делается». Я отказалась, конечно. Он встал, говорит: «Пошли». Повел меня вниз, в подвал, где камеры с людьми. Открыл ключом дверь в камеру, внутри пусто было. Сказал: «Иди домой и подумай». Ну, что же, я целый месяц переживала, все собиралась опять в тюрьму. И хозяйке уже сказала, и домой написала. Но Господь сохранил, тогда, видно, не время было мне попасть в тюрьму. Когда снова пришла на отметку, больше ничего не предлагали. Так прошло три года…

Вера Торгашева: Коллективизация

Вера Торгашева в 1947 году

Когда пришла советская власть, и началась коллективизация, родители не вступили в колхоз, который назывался «Безбожник», и тогда огород нам обрезали по самое крыльцо. Когда родителей раскулачили, мне было около пяти лет — мы с детства были гонимы. Отца в тюрьму посадили, а дом, скотина и все добро досталось колхозу. Потом нас с мамой вывели из дома, разрешив взять смену белья и кое-какие подстилки, так как мама была беременной, в ссылке она и родит сестренку. Нас посадили на подводу и повезли за Волгу, где собирали раскулаченных и за тридцать километров доставили в Царицын. Там на станции высылаемых кулаков посадили в телячьи вагоны, на целый эшелон набрали, и повезли нас на ссылку в Казахстан. Мать моя нисколько не расстраивалась и не плакала, ничего не жалела, что отобрали, ей родители говорили, что все пойдет ради Христа. Они ведь читали пророческие книги, Библию и знали , что придет такое время, выгонят из домов и отберут все. Но Господь укрепит и в будущей жизни воздастся сторицей. И мама была тверда в вере до последнего дня. Всю жизнь терпела и благодарила Господа за Его великую милость. И Господь нам давал во всем изобилие. Никогда мы не роптали на судьбу, все переносили с радостью, день прошел и слава Богу. Всегда молились и ни на кого не обижались. Сам Господь терпел за наши грехи, а мы за свои должны пострадать…

Игумения Ксения: Колхозы

Отец мой не хотел идти в колхоз, тогда его назначили уполномоченным в комиссию по раскулачиванию, но он сказал: «Что хотите, делайте, я на это не пойду». Тогда его арестовали и посадили, а когда выпустили, опять назначили в комиссию. Он отказался, и его опять посадил, а когда выпустили, он вернулся домой, но был совсем больной и умер в 1932 году. Семья страшно бедствовала, и помогали выживать родные из города, привозили караваи — прямо с колесо. Летом травы приносили, щавеля, еще какой травы — суп варили. Лебеду сушили и толкли семечко. Оно, как манка. Мама жарила в печке, в ступке толкла и кашу варила. И как вкусно! Маму все время таскали в сельсовет, требовали, чтоб она вступила в колхоз. А она отказывалась. Ее опять вызывали и подолгу держали, говорили, что дурной пример подает, что из-за нее многие не вступают. Как-то она вернулась, и печь не успела растопить. А мы, дети, замерзли, голодные сидим, плачем. А ее опять вызывают — из области приехал кто-то и стал спрашивать ее:

— Почему в колхоз не вступаете?

— Антихриста боюсь.

— А какой антихрист, с хвостом, с рогами?

— Вот как Вы говорите, такой он и есть.

— Знаешь, моя хорошая, ты пожалей своих детей. Если ты не пойдешь в колхоз, мы тебя посадим в тюрьму или вот в прорубь опустим, ледяной столб из тебя сделаем.

— Что хотите, делайте, но в колхоз я не пойду, как хотите.

Потом он говорит: «Один исход: отправляйся из этой деревни. Глядя на тебя, никто в колхоз не идет». И действительно на собрание соберутся, а все смотрят на маму, как она. Председатель говорит: «Поднимете руки, кто против советской власти?» А мама ему: «Почему вы такой вопрос задаете, речь ведь не об этом идет». Председатель: «Чего вы боитесь идти в колхоз? Мы будем от каждого по возможности, а брать будем по потребности». Вот и давали по потребности — палочку! Как малых детей обдуривали. Они: «Мы будем у руля правления!» А мама спрашивает: «А кто землю будет обрабатывать, если все будут у руля правления?» Еще твердили: «Все будет общее! Нам, что надо будет, будем брать». Вот и «брали», — работаешь, работаешь, а тебе палочку поставят! Картошку с огорода — вот столько-то им отдай, с овечки шерсти — отдай, с курочки яичек — отдай, с коровушки молока и масла — отдай. Это что, по возможности? Колхозники стали песни складывать: «Когда был царь Николаша, на столе была каша, а как встал Ленин, на столе появился сопливый мерин».

Лошади умирали, за ними ведь плохо ухаживали. Колхозники голодные, за мясом прямо в драку. Сколько скота умерло, когда скотину отбирали в колхоз. Пришли к нам во двор. Ворота только открыли, корова заревела, лошадь закричала, овечки заблеяли, — и слезы у них. Мы вышли, плачем, а они все не идут со двора. Их бьют, а мама говорит: «Вы чего их бьете? Они что, виноваты?» Мы подойдем к коровке, гладим, а она нас лижет, и слезы у нее. И у лошадки слезы крупные такие, — всё понимали. А угнали их туда, а там ни корма, ничего не было, — они и умерли с голода. А мясо умерших драли, и коров, и лошадей. Принесут домой, да едят, даже кожу их сдирали — опаливали ее, варили и ели…

Отобрали у нас все, да еще издевались… Председатель специально посылал таких людей к тем, кто не вступал в колхоз. Мама блины печет, мы на улице играем с сестренкой, а как увидим, что эти по домам идут проверять, мы сразу к маме: «Мама, мама, власть идет!» Она мигом квашню в огороде в крапиву поставит, блины спрячет. Они ведь поесть не давали, если найдут, все с навозом перемешают. Так к одним пришли, все тесто прямо на дорогу вывалили и с землей перемешали. У нас даже то, что приносили нам из города, все равно отнимали. Как-то пришли, а мы, детишки, спали на дорожках. Это все, что у нас осталось, на них солому настелили, и на этих дорожках мы спали. Так они нас с этих дорожек как подкинут, извините за выражение, «как г… с лопаты», — так озорничали… Племянница Тайка совсем маленькая была, как заорала от испуга и долго орала, не переставая! Мы думали, она умом тронулась, и с тех пор она такая нервная на всю жизнь и осталась.

Нервотрепка постоянная. Папу посадили, маму по правлениям гоняли, мы плакали, просили Бога, чтобы Он нам ее сохранил.

Любовь: Собрания ночью

Папаша сказал, что в колхоз не пойдет, пусть убивают. Все у нас отобрали, хлеб и юбку какую отберут и соседке за рубль продадут. Мы испечем хлеб, соседи придут и кричат, что хлеб купят, а хлеб этот есть-то не могут — там зерна почти не было. Жизнь была очень трудная, тогда все говорили, что антихрист уже пришел, какие-то сны рассказывали. Но большинство народа оставалось в деревне, единицы уезжали в город, хотя там, может, и легче было.

Тогда верующие собирались и много молились, беседы тоже были, но реже. Собирались ночью по разным домам, чаще у двоюродного брата Федора — у него большая изба была. Родителей его забрали, и мы к ним ходили молиться.

Брат мой Михаил, двадцати шести лет, молодой, красивый, проповедником был, его в тридцать седьмом году забрали. Книги прятали на кухне, была сделана там лазейка в маленький погребок, там и Василий прятался. Никто не отступался, все держались, все ждали царствия Божьего на земле… В деревне Порой, за двенадцать километров от Куймани, была у нас знакомая молитвеница, Надежда Павловна. Мужа у нее, Ивана Степановича, раньше забрали, хозяйство разорили, даже крышу дома снесли, а детей у нее четверо было. Мы с Мавриным Иваном для нее ходили за дровами, одежду из простыни сошьем, чтоб на снегу можно спрятаться — нам ведь не давали собирать дрова в лесу. По целине ползем, столбышки от подсолнуха рвем и собираем в вязанку — ведь если увидят, отберут и изобьют. Однажды с Иваном пошли за дровами, а тут председатель колхоза: «Зачем идете». И давай бить нас по головам «за пропаганду».

Акилина Меньшова: Дети

Однажды пришли к нам из актива и говорят: «Вы можете получать пособие на детей, но чтобы дети ходили в школу». Мать сказала: «Детей в школу не пущу, потому что там учат против Бога. А мы за Бога, и за пособие души детей своих я продавать не буду». Почти каждую ночь мать забирали в сельсовет, и после этих бесед мать приходила избитая и окровавленная. Мы сидели, ждали ее и боялись, то ли живая придет, то ли вообще не придет. Тогда многих убивали за веру на допросах… Несмотря на запрет властей, огород мы все-таки посадили, но когда пришло время собирать урожай, пришли колхозники, собрали весь урожай с нашего огорода и увезли. Так как в нашем доме ничего не было из еды, то мы однажды пошли собирать на поле колоски, ибо питались только колосками, которые собирали с большим риском. Мать нам сказала: «Ну ладно, дети, идите, а я пока сварю вам кутью, придете и покушаете». <…>

Примерно через неделю получила письмо из дома, в нем сообщалось, что мать арестовали – надели ей наручники, посадили в машину «черный ворон» и увезли. И еще сказали, что ее расстреляли. После этого письма я рыдала навзрыд, соседка слышала, как я плакала. Пришла хозяйка с работы и соседка ей рассказала. Хозяйка меня спросила: «Чего ты сегодня так сильно плакала?» я ей ответила: «Я не плакала, почему это я должна плакать. Плакала Муза (их дочка), она капризничала, не хотела спать ложиться». Сколько она меня не допытывала, но я упорно ей ничего не сказала, потому что перед этим я услышала по радио сообщение, что Бухарина, Рыкова и Ягоду расстреляли и их семьи, поэтому я боялась, что и меня возьмут. На другой день хозяйка пошла на работу и позвонила в село и ей передали, что мать моя против советской власти, поэтому ее арестовали, увезли и расстреляли. Хозяйка, бросив работу, прибежала домой, сняла с меня вещи (оставив водной рубашке нижней) и сказала: «Если бы я знала, что ты от таких родителей, то я тебя не пустила бы и за сто километров». Так я пошла без чулок, без платка; сверху было накинуто легкое пальто. Была уже зима, сильная вьюга на улице, шла по городу и плакала. Придя в свое село домой, увидела, что маленький брат сидел один в холодной хате, а старшего посадили за веру в Бога. Я пошла набрала бурьяна, натопила печку. Из остатков муки сварила похлебку и мы с братом поели, обогрелись…
Наталия Гончарова: Пионеры

В 1929 году началась коллективизация, и родителей принуждали записаться в колхоз. В колхоз вступать «грех», так как наша семья относилась к истинно-православным христианам. Отец категорически отказался. У нас забрали весь скот, тряпки, посуду, продукты, вытащили вторые рамы окон, оставили нас голодными и холодными. В 1933 году была засуха, наступил страшный голод. Отец, бабушка и один ребенок умерли. Маму обижали, кто и как мог: и власть, и люди, потому что не колхозники. Старший брат не выдержал и уехал, остались нас трое и мама. Голод заставил нас побираться. У мамы оставалась одна старая шуба, и ту власти сорвали с плеч за налог, а налоги были непосильные.

Наступила зима, топиться было нечем, стены и окна покрылись снегом. Мы малы, а маме было не под силу добыть дров. Но в школу мы ходили. Хотя были голодные и холодные, и одежда на двоих с братом, но учились хорошо. В школе тоже испытание: родителей в колхоз гнали, а нас — в пионеры. Мы отказывались, боялись греха. А еще я увидела, что галстук похож на кровь. Крепился он зажимом, а на зажиме вверху написано: «Будь готов», в середине костер, а внизу — «Всегда готов» в этот костер. Меня это сильно напугало. До семи лет я ходила в сельскую школу, в 1939 году уехала к сестре в Калинин, где проучилась еще один год, хотя совсем неудачно.
Вера Сазонова: Арест священника

Церковь была в трех километрах от нашей деревни, в селе Волгово. Меня там крестил иеромонах Иона. Он был «иосифлянин», недолго прослужил, вскоре заболел и умер в Питере. Похоронен на Серафимовском кладбище. Я ухаживаю за его могилкой. Потом прислали к нам отца Георгия, вероятно, в двадцать девятом или весной тридцатого года, моего младшего брата в тридцатом уже он крестил, и служил он до тридцать пятого года. <…>

Все его очень любили и почитали. Купят ему сапоги, а он поедет в Питер — возвращается босой. «Ну, батюшка опять кого-то приобул». Опять ему купят… А был такой случай, крестная рассказывала. Шел отец Георгий по заригам (за огородами), повернул к моей крестной, а там матушка Мария картошку копает. У нее спина очень болела, — вот она все ёжилась. Батюшка подходит потихоньку и как оттянет ее своей тросточкой. Она как закричит! А он: «Что ты ёжишься, давай копай»! Она выпрямилась, и боль прошла! И все — спина перестала болеть… Когда отец Георгий к нам только прибыл, увидел — деревушка маленькая. «Я тут не просуществую». А дядя Александр Ильич, папин брат говорит ему: «Батюшка, да я один Вас прокормлю, только оставайтесь ради Бога». Дядя был старостой в церкви, помню, всегда, когда причащались, он стоял в церкви и плат держал у Чаши. Любила я его…

Он был постарше папы, их одиннадцать детей в семье было, братьев и сестер Харламовых, а еще и двоюродные. И папа в семье был младшим, а самый старший — дядя Вася. Помню, каждый вечер к нам приходил, и мы играли: кучу спичек высыпает на стол, и нужно осторожненько вынимать, если пошевелятся, то щелчки по лбу получали. Однажды дядя Александр нагрузил воз сена и хотел везти в другую деревню к своей сестре, а отец Георгий остановил его: «Саня, ты куда?» Тот: «Повезу сено Володе (мужу сестры)». — А у Федора сена хватит корове? — Да они любят на широкую ногу. «Вот поворачивай лошадь и вези к Федору. У него шесть человек детей. А у Володи одна дочь». Убедил. Отвез дядя сено к Федору и сгрузил.

В тридцать пятом году арестовали дядю Александра вместе с отцом Георгием прямо в церкви. Забирали их с отцом Георгием прямо во время службы. И всех, кто был в церкви, тоже, и даже тех, кто шел еще на службу, прямо на дороге хватали.

Отцу Георгию дали восемь лет, помню, как пришла крестная, рассказывала, а все плакали. Когда его вели, он их увидел и показал пальцем вверх. Они поняли и в бане, где он прежде жил, под крышей в соломе нашли пачку писем, говорили потом, что там было много писем от митрополита Иосифа. Отец Георгий его знал и переписывался с ним через доверенных людей. Конечно, они побоялись это хранить, и все сожгли, кроме одного письма, его потом переписывали.

Матрена Чеснокова: Молитвы без священника

В нашей деревне было строго, днем никогда не собирались, молились только по ночам, старались прийти на молитву в темноте и уйти затемно. Когда наш христианин приходил, в окно стучал три раза, а мы спрашивали: «Кто?» Тот называл село, откуда он, тогда ему открывали. Часто собирались в нашем доме, приходило человек по тридцать. Мы вначале помолимся, молитву каждый читал, я читала вслух, остальные про себя, три акафиста за раз. Кто-то из братьев выбирал место из «Нового завета», читал, и проповедь толковалась, потом все вставали и пели духовные стихи.

Братья Чесноковы, Василий и Дмитрий, на священство смотрели отрицательно, но мнение их по этому вопросу было разное.

Они говорили нам о последних временах и предупреждали: «Кто хочет молиться — на крест пойдет. Господь страдал и нам велел». Но маленько ошиблись они, думали, что как в тюрьму нас возьмут, Господь нас к себе из тюрьмы и возьмет. А мы вон сколько живем…

При Чесноковых общее покаяние проходило редко, сначала читали «Покаянный канон», потом молились, потом каждый подходил к иконе и, стоя, вслух каялся, затем три раза поклон пред иконой, а все слушали (при каких-то грехах большое смущение было у молящихся, не все можно вслух говорить, да при детях). Но это редко было. По окончании службы расходились по-тихому, кто далеко жил, оставались ночевать у нас. Ребятишки всегда были понятливые, стояли на страже верно, лишнего ничего не болтали. <…>

После ареста братьев Чесноковых мы все равно продолжали ходить по селам и молиться, но с Федором Ивановичем ходили уже реже. Между собой мы называли себя христианами, а потом из лагеря дядя мой пришел и сказал, что именоваться надо истинно-православными христианами. За нами следили постоянно, так что мы ни к кому не ходили, никакой возможности не было, да и бесед уже не было. Мы знали, что нас посадят, власти ведь запрещали слово Божье говорить, а мы говорили и по селам ходили. По ночам ставили патрули, и тяжело было пройти из села в село, так мы ползком пробирались по огородам.

Александра Халчевская: Обыск

Батька мой вместе с отцом своим Евгением скрывался до тридцать шестого года у брата в Ефремовке Ростовской области. Дядька мой делал кадушки, отец ему помогал, тем они жили. И в скитаниях своих отец познакомился с одним священником, который отказался в церкви служить. И батюшку, Константином его звали, пустила к себе жить старушка. У них маленькая хатенка была, и жил там батюшка с матушкой. Как-то повел меня отец с дядькой к батюшке за восемнадцать километров, а было мне уже одиннадцать лет. Пока дошли туда, я так устала, что уже ничего не понимала. Батюшка Константин служил прямо в этой хатенке. Взял он меня на руки и носил вокруг столика, там же меня он миропомазал и сказал: «Теперь ты по-настоящему крещеная».

А в тридцать шестом году, за две недели до Михайлова дня, арестовали батюшку Константина. Осудили его и отправили в лагерь. А в ноябре, накануне Михайлова дня, появился вдруг у нас батька. Вернулся домой, решив, что уже столько лет прошло. А они сразу узнали. Утром отец встал, помолился, псалтырь почитал и не успел надеть сапоги, как во двор въехал «активист» колхозный. Соскочил и с налету в хату: «Давай в правление, там тебя ждут». А куда отцу деваться?

Батька помолился Богу, попрощался с нами, вышел из хаты. А трехлетняя сестренка дала ему пышечки, которые ей мама дала, со словами: «На, папа. Возьми на дорогу». Папа нам лишь сказал: «Простите. Я уже не вернусь».

Я сразу же схватила папины книжки, бросила их в яму для картошки в кладовке и чем-то забросала. А тут милиционер прибежал, заскочил в хату: «Здравствуйте, хозяин дома? Где хозяин?» А мы ему: «Уже увезли». Он тогда: «Я буду делать у вас обыск. Где ваши церковные книги?» Мы: «Нет у нас никаких книжек». Я крестилась и молилась, а он все в хате перекидал, но в кладовку не пошел. Господь хранил нас. А батьку в каземат посадили, а ночью на Кущевку отвезли, за пятьдесят километров. Три месяца его допрашивали, потом велели нам принести смену белья и продукты…

Монахиня Сергия: Лагерь

В 1937 году снова начались аресты. Забирали всех подряд, не только там иеромонахов или верующих забирали, а всяких, каких попало. О, какие были жуткие аресты! Владыку Вениамина сначала арестовали. Сколько уж прошло времени, не знаю, нас арестовали: меня, его брата иерея Михаила Троицкого, монахиню Филарету, у которой владыка жил, старушечку Наталью Павловну, из Уфы она была, уважала очень владыку, за ним ездила. А вот была со мной одна инокиня, жили в одной комнате, она осталась, а меня арестовали.

Судили в Ульяновске. В первом полугодии 1937 года давали по 5 лет всем, а во втором полугодии, а меня в декабре судили, уже по 10 лет. В тюрьме били сильно, через стенку слышно было, как били, и как кричали люди.

Как-то после допроса встретила в коридоре отца Михаила, брата владыки. Он был весь избит, черный, глаза заплыли: «Рипсимиюшка, ты же знаешь, я ни в чем не виноват».

Потом его этапом отправили в Архангельск, и он умер в дороге. С ним была матушка Филарета. И старушка наша не выдержала, умерла на пересылке в Сызраньской тюрьме. После суда погнали и меня на этап. Я еле шла, — сил нет, а чуть отстанешь, собаки хватают за ноги. Потом привезли куда-то.

Тайга. Свердловская область, Серовский район, станция Сосьва. Дальше не было пути, поезда не ходили, была сплошная тайга. И вот сюда всех на лесоповал присылали. Лагерь большой был, рядом село, где жило начальство Севураллага. В лагере наш этап был первым, за кем привозили еще людей. Заставляли нас пни корчевать — это для всех была непосильная работа, потому что от недоедания ни у кого сил не было. Меня поставили сучки обрубать, а я ведь и топор никогда в руках не держала. Рублю-рублю, а сучья все на месте. Руку себе чуть не отрубила тогда. После этого меня отправили в столовую посуду мыть. Видела, как люди страдают, бедненькие: супчик с крупочкой какой-нибудь дадут им, так они выпьют этот супчик весь, а потом каждую крупиночку собирают в рот. Я уж там про себя-то забывала — мне людей было очень жалко.

Поджила рука, отправили меня на скатку бревен. Там со мной уже сердечный приступ случился. Работала, и вдруг ноги подкосились, дышать стало нечем. Прислонили меня к дереву, а вечером принесли на носилках в барак. А там сразу в лазарет. Я долго болела. Помню, один раз сердце отказало совсем: все слышу, а глаза открыть не могу, и дыхания почти нет. Слышу, говорят рядом: «Умерла». Но Господь сохранил и в этот раз. Потом четыре с половиной года я медсестрой работала, я знакома была немного с медициной. И косить-то нас посылали, а я и косу-то не умела держать. Так там умеешь – не умеешь, давай, работай.

Конечная моя, что ли, остановка: после лечения по наряду меня взяли в швейный цех, — нашли, что я портниха. К тому времени я уже инвалидность в лагере получила, и на общие работы меня не посылали. Работала в цехе закройщицей, денег не давали, конечно, нисколько, но за кусок хлеба ценилась наша работа. Вот здесь я и кончила весь срок. В сорок седьмом году в декабре месяце освободилась. Ехали обратно долго, восемь суток, я, помню, до того изнемогла, что больше не могла уже. На вокзале легла около стенки, вытянулась, так и уснула — все на свете забыла. Часа два-три, наверное, я спала, на вокзале, на полу у двери. А там был какой-то старичок, священник, тоже ехал с нами, потом был еще дядечка из другого лагпункта, бухгалтер. Я когда проснулась, они говорят: «А мы вас караулили. Как вы спали хорошо…»

Александра Окунева: Молитва в лагере

Когда коллективизация началась, двенадцать дворов на раскулачивание записали. Сразу же увезли ночью на черном вороне нескольких мужиков, наших певчих, потом в двенадцать часов ночи увозили и остальных мужиков. А папу нашего взяли, на следствии его и еще двух священников заставляли отречься. Один священник отрекся, его заставили даже поплясать, и он начал служить по-новому. Папа не отрекся, это было перед Пасхой. Его отпустили, он пришел домой, упал на колени: «Ну, детки, пойдем в последний раз послужим, а потом меня заберут!» Ему дали бумагу, в которой было указано, как служить: это читать, это не читать… Вскоре его отвезли в тюрьму, а потом нам пришло известие, что отца можно забрать. Привезли его на тележке в избушечку, в которой мы тогда жили. После он все время болел, лежал, не вставал и вскоре умер. <…>

Стали обыск делать, мне сказали: «Бери, что тебе надо. Сухари бери, одеяло бери». Взяла я сухари, картошку обтерла и вымыла, лепешки постряпала и посушила их маленько — все приготовила. А они вывалили все на стол, спрашивают: «А это что такое?» Я: «Сухари». Они удивились: «Что за сухари?» Я: «Из травы они и картошки тертой гнилой». Увидел он, что я испугалась, сам стал искать в сундуке белье мне, нашел одеялку тканую и пару белья. Повели меня в сельсовет на допрос, а дочка маленькая, ее напугали при обыске, она бежала по деревне за мной, кричала и плакала. Там допрашивать стали, спрашивали: «Где молилась? Куда ходила? Где крестилась? Как долго молилась?» Так до самого утра пытали. В одиннадцатом часу вечера забрали и вот до самого утра… Так арестовали меня, а дочку отобрали и в детдом сдали. <…>

Потом машину подогнали и повезли нас, двенадцать человек, в Чистополь. Там при обыске крест у меня на груди увидели и потребовали: «Давай крест снимай». Я: «Крест не сниму. Зачем я буду крест с себя снимать? Я за это и иду страдать». Потом машину подогнали и нас повезли. Прежде в Казань привезли на допрос, при обыске там у меня крест увидели: «Давай крест снимай». Я говорю: «Крест не сниму. Зачем я буду крест с себя снимать? Я за это иду только». Перекрестилась: «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Вы что хотите, чтоб я без креста была? Я крест не скину». И в камере сразу крест зашила в фуфайку. Потом меня позвали: «Айда хлеб получать». Получать хлеб пошли, а я опять не расписываюсь, говорю: «Расписываться я не буду. Господь у меня росписи не берет. Никакой росписи я не хочу, чтобы вот расписываться за хлеб». — «Ну, тогда мы хлеба тебе не дадим». Но потом все-таки дали и, сколько мне дали хлеба, я услала домой. Меня спросили: «А зачем ты усылаешь?». Я говорю: «Они голодные там у меня совсем».

Потом привезли нас в Чистополь, нас двенадцать человек было. Они-то все вместе, а меня все одну закрывали. Всех вместе, а я одна. А там вшей полно, никакого покоя не было, кусают и кусают. Потом в баню меня повели, а потом по одиночкам стали всех раскидывать, кого куда. Потом меня опять закрыли одну, в какой-то ящик, собачий ящик.

Потом на допросы стали вызывать, надевали на руки наручники и те же вопросы задавали: «Где молились? Где были и куда ездили?» Потом осудили меня на десять лет и в Сибирь увезли.

В лагере сразу сказала: «Я на работу не пойду. У меня девчонка и мама больные остались». На меня наручники надели и на «комарье» поставили. Им, комарам, воля, они кусают, а отмахнуться ведь нельзя. Кровь льется, все лицо мое распухло, я уже забывалась. Потом упала и запела молитву «Матери Божией». Подошли ко мне охранники и рабочие, больно охота им послушать. А я пела молитву и пока пела, они ключ от наручников искали, они его потеряли. А у меня уже наручники в руки впились. Еле-еле нашли они ключ, открыли их. Отработали рабочие смену, стали расходиться, меня и отпустили тогда.

А потом зачитали мне: «Пять суток карцера». А в карцере-то спальные доски поднимаются и закрываются на замок, чтоб не лежала и не сидела, там только стоять можно было. Так все время и стояла, а пол-то цементный. Ничего не давали, ни одежды, ни валенок, все скидывали с меня, чтоб нельзя было согреться. Потом вернули в барак, утром встала я, а меня назначили на работу. И опять я сказала: «На работу не пойду. Я не работать пришла сюда, а ради Господа. Если вы меня сюда насильно привезли, так зачем мне работать». И опять в карцер, а из карцера в БУР. А там только трещинки в окошке светятся, заколочены окошки. Всего лишили там: и хлеба, и воды, и тепла.

Мы в бараке только молились, просили Господа, чтоб нас не оставил. Целый день «на комарах» стояли, а потом в барак на молитву шли. Я на поверку тоже не ходила, за это опять мучение было — или наручники надевали и на «комарье», но чаще в карцер сажали. Так что в лагере я все больше в карцере сидела. Хлеба нам давали всего по триста грамм, да и хлеб-то сырой да серый. Но перед кануном Пасхи старались есть пайку хлеба понемногу, все-таки откладывали хлеб. Все думали: «На Пасху досыта поедим». А начальник пришел, приказал «шмон» сделать, и все у нас отобрали да в каптерку бросили. Вот и поели мы…

В лагере я отсидела пять лет, потом пять лет в ссылке в деревне Шугуры Альметьевского района. Потом домой пришла, и вскоре меня опять в ссылку в Сибирь отправили. Так и получилось, что я десять лет отсидела в ссылке.

 

Источник

Печать E-mail

Проповедь епископа Николая Сербского (Велимировича) на Евангелие об исцелении десяти прокаженных

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 24 декабря 2015. Категория: Православная Церковь.

Будем учиться на примере малых вещей, если не можем сразу понять великие.

Если мы не можем понять, как душа человеческая не может ни единой минуты жить без Бога, посмотрим на то, как тело человеческое не может ни единой минуты прожить без воздуха.

Brian Kershisnik – “Исцеление десяти прокаженных”

 

Печать E-mail

О поминании Новомучеников и Исповедников Российских.

Автор: Рассказчик. Дата публикации: 21 декабря 2015. Категория: Гонения на верующих.

1. Тема православных новомучеников христианских, российских прежде всего, давно начала занимать моё внимание особенно с тех пор, когда я окрестившись принял православие. Ранее, до этого момента рассмотрения преступлений сатанинской - "коммунистической идейности", которые я видел, не различали именно христианской тематики, хотя и включали их в список злодеяний "самой справедливой народной власти". Впоследствии, по мере укрепления в вере, и приобретении духовного опыта я выделил преступления именно анти-христианской направленности в отдельную группу, коль скоро она уже существовала как особая категория безпримерных злодеяний совецкой власти. Мне открылся такой мiр страданий, который невозможно передать никакими словами, и именно в том месте, где нельзя, невозможно, запрещено его предполагать.
   
   
2. Начать надо с того, что коммунистическая власть - это ничто иное как ад на земле, - ад перенесённый из своего тайного места в этот мiр. Неслучайно, что те кто исповедовал свою веру во время правления совецкого антихриста (коллективного Антихриста по словам исповедников ПЦ) по мнению некоторых духовных людей удостоены Христом больших почестей, чем даже первые древнехристианские новомученики, (впрочем: "Одна слава солнца, и другая слава луны, и другая слава звёзд..."). Нужно особо отметить, что гонения на веру времён открытой богоборческой антихристовой власти превосходили первые, отличаясь от них не только по своей массовости, систематической всеохватности, но и по своему "качеству", где принципиальным отличием от первых гонений являлось простое уничтожение людей по признаку веры. Первые языческие цари требовали от верующих всего только одного: "вначале поклонись мне как Богу, а дальше делай что хочешь, верь во что хочешь, я тебе препятствовать не буду". Коммунистам этого было уже не достаточно: они, вообразившие себя неким сверхбожеством, не могли допустить, чтобы где-то (необязательно рядом с ними - просто где-либо вообще) верили не в них, или не в их идею, поэтому им было недостаточно простое поклонение их идеологии вначале как Богу (кое по примеру всех совецких людей нужно было производить всю свою жизнь!), но и дальнейшее отсутствие веры  кого-либо во что-то не согласной хоть в чём-то с коммунистической идеологией. Следовательно, уничтожение христиан предопределялось в любом случае.
   
   
3.  Вообще коммунистическая власть это олицетворение смерти (было-бы странно, если-бы её автор - человекоубийца от начала своего существования, мог предложить что-то иное), поэтому особую остроту выражения этого положения вещей представляет собой убийство не просто людей, а именно, и прежде всего тех кто является носителем противления смерти, будучи проводником Вечной Жизни. Именно рассмотрением Преступления в отношение их (т.е. христиан) нужно уделить особое место. Должен ещё сказать, что забвение, особенно сознательное, о жертвах безвинных, - т.к. вера в Бога не является преступлением, - более худший грех, чем, например, нерадение о молитве. Но вот что интересно: даже в православных календарях, где напечатаны тропари и кондаки святым я не могу припомнить, чтобы наряду с положенным на каждый день молитве какому-либо святому была также размещена молитва новомученику. При этом: нередко есть молитвы первомученикам Христовым, древним исповедникам веры христианской, но вовсе нет молитв новомученикам. Прошу понять меня правильно: я нисколько не умаляю значения подвига первых христиан перед лицом антихристианских языческих гонений, подвиг их остаётся для меня примером подражания, символом Истины, предметом восхищения, но почему тогда такое невнимание в отношение тех, кто зачастую всю жизнь проводил в муках и страданиях находясь под игом кровавейшего и лживейшего богоборческого правления, и, оставаясь верным Христу, был в конечном итоге убит слугами Антихриста? Тем более, что это произошло  как раз в той стране, в которой находится носящая название её ПЦ, и в среде народа которого происходило убийство лучших его представителей? Но в среде ли этого народа, точно ли его ?...
   
   Да, я вижу, например, тропарь Трифону, Анастасии Узорешительнице, Варваре великомученице, но почему я не вижу тропаря иер. Павлу Флоренскиму, епскп. Серафиму Остроумову, епскп. Владимiру Богоявленскому, новмчц. Евдокии, другим простым мученикам? Да, есть их упоминание в бумажном календаре наряду с другими святыми, но нет им ни тропарей и кондаков. Те-же, которые составлены в неофициальных интернет изданиях, на мой взгляд, часто невыразительны по своему содержанию и не отражают истинное положение вещей как его видит Церковь. И это всё при том при всём, что МП РПЦ, единственная в РФ занимается жизнеописанием этих святых, и если есть доступ к архивам то только она, официальная церковь имеет доступ к ним. Стыдится что-ли она открыто разместить в своих календарях молитвы пострадавшим во времена богоборческих гонений на веру православных, кстати, в основном русских? Получается, что она, гордо носящая название "Русская Православная Церковь" не может или не хочет засвидетельствовать, что, оказывается, в Советском Союзе не всё было хорошо...
   А остальные тогда, - что? Все пользуются календарями МП РПЦ, и точно также забывают прочитать вроде-бы на каждый день полагающуюся молитву новому мученику. А их там столько... Посмотрите упомянутый моспатриархийный календарь, в котором в один день нередко список от одного до десяти, например, человек. Почти каждый день. Когда я смотрю на это глазами обычного человека я прихожу только от одного этого в ужас. "Господи, - сколько людей убито!" И невольно восклицаю внутренне: "Сколько-же их..." При длительном рассмотрении увиденного оно предстаёт как какой-то безпрестанный кошмар.                                                
   
   
4. Почему же это не отметить как кажется таковой "мелочью" как обязательная молитва в оный день? Да, православный календарь это не мартирологий, по нему трудно судить о том сколько-же людей было убито коммунистической властью ада действующего на земле. Но поверьте, достаточно того что уже есть, и даже более чем. Более того: достаточно всего одного "расстрелянного", т.е. преступно убитого христианина за "антисоветскую агитацию", которая в переводе на нормальный человеческий язык есть просто исповедание веры. (Никогда не надо забывать, что для коммунистов всё что расходится с их сатанинским лжеучением есть так или иначе выраженная "антисоветская агитация").
   
   Эти святые, имена которых мы видим в календаре - являются символами веры, лучше чем кто-либо свидетельствующие о ней. Так почему-же мы почти всегда забываем о них? Есть такая мысль: "те кто не видел, не испытал на себе смерти тот не не знает, что такое жизнь". Точно также как и тот кто не знал тюрьмы не знает, что такое свобода. Так почему же мы, хотящие быть истинно православными христианами отвергаем свидетельство о вере, кстати, уже без нас сделанное? Осталось всего только: согласиться с ним, не забыв о нём, ничего сверх не требуется; не нужно даже искать имена безвинно убитых, всё уже готово - просто прочитай молитву тому кто отдал свою жизнь за то во что ты веришь - и ты не будешь противоречить своим равнодушием Истине.
   
   Между прочим, я имею ввиду не только мiрян, но и саму Церковь. В бытность свою бывал я в разных приходах, называющих себя истинно-православной церковью. Но точно также как и с календарём - не могу припомнить, чтобы на службе, на часах, особенно на Литургии упоминались новые мученики и исповедники. Стыд и позор. Ведь всё помнят, всё видят, даже то что не разрешали видеть святые, а этого как будто нет! Не существует... "Убиты и забыты". Не хочу сказать, что так везде, возможно есть и исключения, но общая картина в этом смысле удручает, да и вы сами это можете легко вспомнить. Часто ли на часах читался тропарь, хотя-бы общий мученикам (подразумевающий - новым мученикам)? Хочется ещё раз заметить, что те кто не любят мёртвых не любят и живых. А ведь эти люди живы и с небес видят всех. Но попробуйте вспомнить: кто-то обращался за помощью к такому святому, просил его наставить в жизни, есть ли вообще почитаемый мученик, не п.ч. "так надо", а по велению сердца? И если нет, то признайте честно: с вами что-то не так. Ну не может быть одинаково: один отдаёт свою жизнь за веру христианскую, а другому это безразлично, - и это одно и то-же. Никогда так не было. А если вы пришли к такому же выводу, что и я, то подумайте: что вы сможете с этим делать, как можете измениться?
   
   Наверное в связи с прочтением всего этого у кого-то возникает вопрос: а кто я, собственно, такой, чтобы так заботиться о почитании православных святых, чем я знаменит, какой у меня церковный чин, звание, должность? Отвечу по примеру смиренных так: ничем я не знаменит, как только своими грехами, а церковный чин, должность и звание у меня - мiрянин. Тогда меня могут спросить: а почему я тогда пекусь о вроде не своём, почему не занимаюсь исправлением своих грехов, а лезу в такие дебри, и вообще не живу "правильно" (с точки зрения спрашивающего). На что я могу также отметить, что Христос призвал не праведников, а грешников к покаянию, так вот: примите это упоминание о новомучениках за покаяние с моей стороны. Что могу, как могу так и делаю. И да: это свидетельство об убиенных коммунистической властью нисколько не мешает исправлению своих грехов, зря вы так подумали, напротив, очень помогает. А что касается правильной жизни то у каждого она своя, не так-ли?... Просто так получилось, а точнее: так Богу было угодно, что именно я, вовсе не праведник, а обычный грешник занялся рассмотрением настоящей темы - чем никто не занялся кроме меня именно в таком аспекте как я это делаю сейчас. Именно я, - нисколько не горжусь этим, иначе будет не чистым, - каждое утро поминаю всех мучеников за веру, и всех святых в соответствии с ПК. И именно я, - я здесь не хвастаюсь, прошу понять меня правильно, хотя, конечно, вы вольны думать иначе, - превозмогая боль от узнанного и усталость вот уже в течение почти года, - осталось ещё два м-ца с того момента, когда я вплотную подошёл к теме, - составляю свой мартирологий в своём журнале, в соответствии с ПК, но не так как это делает в своих жизнеописаниях святым МП РПЦ. Конечно, в основном я использовал их информационную среду, но лишил её того безразличия, напыщенности, благодушия к врагам ПЦ, и смирения перед коммунистической идеологией, которыми пронизаны жизнеописания новым святым. Так, например, я не могу бездумно перепечатать жизнеописание , где есть такие слова: "некий епископ был послан уврачевать раскол в Церкви" (-в связи с неприятием Декларации митр Сергия Страгородского), или где написано, что были "гонения" или "гонения безбожников", хотя из текста ясно видно, да и без него, что гонения не просто, а коммунистические гонения, и не "безбожников", а - богоборцев, или большевиков. И т.д. И ещё, в конце описания новомученику, где МП РПЦ пишет: "был реабилитирован в таком-то году" (той-же самой коммунистической властью, особенно "демократической"), - когда дело сделано - можно и реабилитировать, да и к тому-же, если не опасны теперь (Церкви то нет, почему не "реабилитировать"?), - я этой строчки не ставлю, для меня имеет значение посмертная участь человека в раю, а не на земле. Ну и всё в таком духе.
   
   
5. Также я сопровождаю особенно выдающееся некоторыми собственными комментариями. В тексте есть также выделения жирным шрифтом, показывающие духовную основу, т.е. истинную причину, гонения коммунистического правления на Христианство. Очень кстати, что преступники того времени часто даже не старались сохранить личину якобы формального безразличия к вере во Христа, а в своих обвинительных заключениях так и писали: "обвиняется в создании нелегальных церковных приходов", "религиозной пропаганде", или даже: "...вина его удваивается ибо он поп". Эти откровения теперь дорогого стоят поскольку наследники прежних гонителей, их отпрыски, идеологические последователи и доктринёры пытаются в настоящее время навязать людям мысль, что де мученики пострадали не за веру, а за политику, являясь "контрреволюцией". (Но скажите: какая контрреволюция может быть в 1937 году, когда их революция закончилась в 1917г.?) Особенно падки на это утешение от Антихриста представители известной организации чей глава заявил, что "хочет делить свои радости с радостями коммунистов". Кроме того, для удобства понимания жизнеописания кого-либо из пострадавших за веру я в некоторых спорных местах (надо знать, что немалая часть текстов взята с сайтов МП) даю сопроводительные примечания, проведя небольшую коррекцию текста в согласии с истиной вещей. Например, известный епископ не поминал С. Страгородского, но не примкнул к иосифлянам. Сергианский бытописатель из этого делает вывод не подтверждаемый в его-же тексте, что этот епископ "воссоединился с канонической церковью". "Каноническая церковь"(МП)... Конечно это не может быть использовано в жизнеописании епископа пострадавшего в конечном итоге от своей "неканоничности"...
   
   К тому-же: моспатриархийные календари грешат ещё одной особенностью: не во все дни там есть упоминание пострадавших за веру во время коммунистических гонений, хотя это особенность не только МП; иногда так бывает во времена ц. праздников, - да, было-бы хорошо, если бы сатана не убивал людей, когда Церковь празднует свои дни, но, к сожалению, смерть действует независимо от этого. А иногда и просто не упомянуты по неизвестным причинам, как, например, в этот день когда написана настоящая статья: в календаре нет новомучеников, а мартирологии, например, общества "Мемориал" они есть. Поэтому не встретив в календаре данное упоминание я сразу начинаю искать: нет ли такового в сети, и найдя, проставляю у себя.  
   
   
6. Итак, довольно слов. Всё для чего я веду свой мартирологий - это желание пробудить совесть в тех в которых она ещё теплится. И дать возможность посмотреть на свою веру с точки зрения её наиболее выразительного исповедания, а также критически осмыслить свою веру в вопросе исповеди перед лицом смерти.  
   
   
7. Адрес ЖЖ, где можно найти пополняемый список святых, и, одновременно - безвинных жертв коммунистического режима (кому что более важно): http://svnovomucheniki.livejournal.com/

Печать E-mail

РПЦЗ: Трагедия в Дудачкино, Ленинградской области (РФ)

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 22 декабря 2015. Категория: РПЦЗ.

В православной деревне в Дудачкино, Ленинградской области РФ, произошла трагедия. Неуравновешенный человек, который был адептом Московской Патриархии и только два месяца назад стал приходить беседовать с настоятелем протоиереем Александром Суховым (до этого бывший яростным нашим противником), заподозрил свою бывшую жену Елисавету, многолетнюю нашу прихожанку, в измене. Будучи в неистовом состоянии, он застрелил ее и нашего брата во Христе Дионисия. Также вел беспорядочную стрельбу по прихожанам, но было много осечек. Во время осечек братья обезвредили злодея. Официальная версия следствия - ревность.

Печать E-mail

Престольный праздник в Ахарнэ (ИПЦ Греции) в честь святителя Николая. ФОТО

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 21 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

6/19 декабря 2015 г.  В Свято-Никольском соборе Ахарнэ (Аттика, ИПЦ Греции) состоялась Архиерейская литургия в день Престольного праздника (память святителя Николая Чудотворца).  Возглавили службу Митрополиты Хризостом Аттикийский и Фотий Димитриадский.

Печать E-mail

РПЦЗ: Репортаж с Престольного Праздника в Лионе (ФОТО)

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 20 декабря 2015. Категория: РПЦЗ.

В воскресение, 20 декабря, в Николаевском приходе в Лионе (Франция) состоялись торжества по случаю Престольного Праздника. Божественную Литургию возглавил Первоиерарх РПЦЗ, управляющий Западно-Европейской епархией, Митрополит Агафангел. Ему сослужили настоятель протоиерей Христо и настоятель прихода в Лионе ИПЦ Греции протоиерей Георгий. Служили также протодиаконы Сергий Всеволжский, Герман Иванов-Тринадцатый и Евгений Дорошин. Помогал на службе сын о. Георгия иподиакон Фома и многочисленные прислужники. Прекрасно пел хор под управлением регента Германа, сына протодиакона Германа.

Печать E-mail

РПЦЗ: Престольный Праздник во французском Лионе (ФОТО)

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 19 декабря 2015. Категория: РПЦЗ.

На Престольный Праздник в Никольском храме в Лионе (Франция) Божественную Литургию возглавил Митрополит Агафангел в сослужении настоятеля протоиерея Христо при протодиаконе Германе. Основные торжества по случаю Престольного Праздника в приходе запланировали провести в воскресенье.

Печать E-mail

Митрополит Филарет: Святитель Николай Чудотворец

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 18 декабря 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Слово Митрополита Филарета (Вознесенского)

     Православная Церковь празднует память великого святителя и чудотворца Николая. Вчера за службой вспоминали мы о некоторых чудесах этого великого святителя, которые когда-то были явлены на Дальнем Востоке, в Китае, в Манчжурии. А сейчас вспомним некоторые его чудеса, которые были уже у нас на Родине, в России, несколько раньше, до этой нашей несчастной революции. 

Печать E-mail

ИПЦ Греции: Праздник святого апостола Андрея Первозванного в Фивах. ФОТО

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 16 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

30 ноября/13 декабря 2015 г.

В воскресный день, когда Православная Церковь праздновала также память св. апостола Андрея Первозванного, в исторических Фивах (Греция) в храме Всех Святых (ИПЦ Греции) Митрополит Хризостом возглавил праздничную воскресную службу.

Источник

Печать E-mail

Афонский старец схиархимандрит Кирик (Максимов) – настоятель Одесского подворья и духовник русского монастыря на Афоне и православного духовенства в Белграде

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 14 декабря 2015. Категория: Православная Церковь.

Схиархимандрит Кирик — одна из центральных фигур в истории Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря в первой половине ХХ века. Он поступил в монастырь в то время, когда старец-игумен Макарий (Сушкин) был еще жив, и успел получить у него немало уроков благочестия и духовности. Но главным его руководителем и наставником на этом пути был все-таки старец Агафодор (Буданов), который без прикрас и изменений передал ему все богатое учение великих старцев отца Иеронима и отца Макария. Схиархимандрит Кирик оказался не только хорошим учеником, но и сам сумел передать учение старцев своим ученикам.

Родился схиархимандрит Кирик (в миру Константин Никифорович Максимов) в 1864 году в крестьянской семье села Вышнехмелевое Верхососенской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии. Его мать звали Екатериной. Мальчик с ранних лет был задумчивым и впечатлительным. Он с горящими глазами слушал рассказы матери о человеколюбивом Господе и мечтал когда-нибудь стать его верным слугой. В свое время Константина отдали учиться в уездное училище, после окончания которого он работал в канцелярии уездного правления писарем. Но не это было его мечтой, он постоянно думал: как определиться ему в монастырь. Родители сначала были против этого намерения сына, но мольбы и настойчивость Константина размягчили их сердце, и они дали свое согласие.

Печать E-mail

ИПЦ Греции в Америке: Престольный Праздник и крещение пяти членов общины Свт. Климента Охридского в Олбани (Джорджия)

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 12 декабря 2015. Категория: ИПЦ Греции.

Во вторник, 25 ноября/ 8 декабря 2015 года (память свт. Климента Охридского), в атмосфере духовной радости и умиления, Высокопреосвященнейший Митрополит Димитрий Американский и архидиакон Агафангел (ИПЦ Греции) посетили Скит Св. Климента Охридского в Олбани (штат Джорджия). Прошло уже более года с тех пор, как Его Высокопреосвященство отправил иеродиакона Варсонофия и монаха Антония для проживания в скиту, и чтобы помочь местной общине.

В этом году Престольный Праздник отмечался с особым благословением, т.к. крестилось пять местных жителей Олбани. Духовенство имело возможность поговорить с другими заинтересованными в православии жителями.

Молитв попросили новокрещенные Нейлос, Мария, Василий, Джошуа и Анастасий.

Печать E-mail

Митрополит Антоний: Исцеление женщины, имевшей дух немощи

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 12 декабря 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

(Лк. 13:10-16). Различно отношение Христа к несчастьям и болезням. В одной из синагог, увидев скорченную женщину, Он исцелил ее: "женщина ты освобождаешься от недуга своего." Это было в субботу и на упреки исцеления в этот день Христос ответил: "Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана, вот уже 18 лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний."

Эти слова вызывают вопросы: если бы не было касания сатаны, не было бы болезни? И почему Господь допустил это касание, если указывает на необходимость ее освободить от уз сатаны?

На это надо ответить так: некоторые болезни наступают для исправления человека, после его грехов. Об этом говорится в исцелении расслабленного: "Иди и не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Иоан. 5:14).

В других случаях о причине болезни говорится: "Да явятся на нем дела Божии" (Иоан. 9:9). Однако это уже более цель болезни, а не причина, и надо сказать, что все болезни допускаются с такою общею всем им целью: да явятся дела Божии - возрождения и спасения. Поэтому не так полезно дознаваться почему эти родились сильными и здоровыми, эти слабыми и немощными, а те несчастными уродами, но надо думать, какая нравственная задача стоит перед всеми ними, в какой добродетели подвига хочет от них Господь. Из слов сегодняшнего Евангелия "которую связал сатана" мы видим, что какую-то власть сатана имеет над людьми, но не полезно пытаться разрешить вопрос, почему он ее имеет. Для нас полезнее и поучительнее думать, как относятся к таким бедствиям Спаситель и святые отцы, и здесь мы видим, что это отношение различно в зависимости от состояния сердца или нравственного настроения больного. Иногда Спаситель исцеляет словом, иногда приказывает что-либо сделать, иногда ограничивается советом. Одних исцеляет немедленно и без их прямой просьбы, других спрашивает о вере, на просьбы третьих не сразу откликается. Разное отношение определяется различным настроением страждущего. Во всех случаях Спаситель преследует благую цель спасения их и в отношении больных, как самих себя, так и других, нам полезнее также думать не о причине болезни, а о том, что хочет Господь от больного, "да явятся на нем дела Божии," дела возрождения и спасения.

Исцелению бесноватых всегда предшествует просьба родных, или страдания и крики беснующегося, обращенные ко Христу. Бесноватые внешне похожи на эпилептиков, но есть разные степени вины человека в его бесновании. Одни беснуются смолоду, некоторые с детства и это по грехам их родителей, другие в зрелом возрасте, вследствие тяжкого греха, особенно кощунства, хулы на Бога. Известен очень яркий случай из наших времен, когда бесноватым сделался один, дотоле совершенно нормальный здоровый казак, который однажды ударил свою мать, и хотя совесть его сильно упрекала, он не покаялся и вскоре стал совершенно бесноватым. Но потом он был исцелен.

Особенно отрицают бесов люди, подверженные их воздействию. Бесноватый лишь немногим отличается от одержимых страстями самолюбия и гордости. Заговорите перед таким о касающемся его пороке, напр., гордости, и вот он уже во гневе. Если мы видим, что обличение приводит нас в раздражение - мы должны бояться беса.

Спросите себя и искренно ответьте - в какое состояние приводить вас обличение? Но не смущайтесь и не падайте духом от печального ответа на этот вопрос. Ведите борьбу за смирение, безгневие и терпение, и знайте что вы не одиноки в этой борьбе: Ангел хранитель всегда ведет борьбу с сатаной и по вашей просьбе властно поможет вам.

Трудно исцеляться от беснования и страстей: "Много пружався," т.е сильно сотрясая человека, оставляет его изгоняемый диавол.

Но не бойтесь и боритесь; несчастны люди небрегущие о своей душе. Три четверти образованных людей самолюбивы и не борются с этим недугом, а между тем упомянутое их раздражение при обличении говорит, что они не далеки от порабощения бесом.

Не шутите над своими грехами и да избавит нас Господь от небрежности к своей душе.

Источник

Печать E-mail

Памяти Курско-Коренной иконы Божией Матери - Одигитрии Зарубежья

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 10 декабря 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Курская Коренная икона и Митрополит Анастасий (Грибановский)

По воспоминаниям Архиепископа Серафима (Леонид Георгиевич Иванов, 1897-1987), который обращается здесь к одному из самых ответственных и критических моментов в истории Русской Зарубежной Церкви - лету и осени 1945 года.

Кончена вторая мировая война. Германия - в прахе и пыли. СССР - на верху славы и могущества. Победителей ведь не судят. Запад напуган и заискивает. Европа, можно сказать, у ног большевиков. Стоит тем захотеть - и в несколько недель захват Европы обеспечен. Однако, что-то непонятное их удерживает. Всюду по Европе рыщут их чекистские ищейки, ликвидируют или похищают наиболее видных антикоммунистов (выдача Власова и Лиенц), а остальных запугивают и держат в страхе и трепете. Страшное время.

Русская Зарубежная Церковь переживает грозный кризис. О Синоде много месяцев не было никаких известий. В то же время большевицкие агенты искусно распускали слухи, что Председатель Синода Митрополит Анастасий не то убит во время бомбардировок, не то увезён в Москву, где признал советского патриарха.

Многие начинали верить в эволюцию советской власти. Ещё бы: маршалы, генералы, полковники, почти царские погоны, ордена Александра Невского, Суворова и Кутузова, наконец, по воле Сталина... "святейший патриарх всея Руси". Объединение всего славянского мира под эгидой Москвы. А эмигрантам якобы полная амнистия и призывы возвратиться на Родину, раскрывающую свои материнские объятия заблудшим чадам. Есть от чего закружиться голове.

В русских зарубежных кругах смятение. Антикоммунисты попрятались и боятся выступать, за редким исключением. Смущение проникает и в русские церковные круги. Митрополит Евлогий признаёт московского патриарха, уходит из греческой юрисдикции, берёт советский паспорт и публично заявляет о своём намерении возвратиться в Россию. За ним, увы, следует наш парижский митрополит Серафим, прежде резко выступавший против коммунистов. Советские агенты дали ему понять, что если он не признает московского патриарха, то будет предан суду как военный преступник.

Сдавшийся коммунистам митрополит Серафим рассылает подчинённым и неподчинённым ему церквам Зарубежья указы с извещением своего подчинения Москве и с требованием следовать за ним и возносить на богослужениях имя советского патриарха. В Северной Америке митрополит Феофил также издаёт указ о поминовении патриарха. Нечто подобное происходит в Южной Америке и на Дальнем Востоке.

В это время нашему Владимировскому монашескому братству имени преп. Иова Почаевского удалось вырваться из Германии и обосноваться в Женеве. Уже на подходе к швейцарской границе нам посчастливилось получить известие, что Митрополит Анастасий жив и находится с Курской Чудотворной Иконой в немецком городе Фюссене. Из-за отдалённости этого города от нашего пути, мы не смогли заехать туда всем братством, но отправили к нашему Первосвятителю посланника на велосипеде, с письмом и пакетом продуктов. Продукты и велосипед у нашего гонца были украдены по дороге, но письмо достигло Владыки, и он узнал, что мы живы и пробираемся в Швейцарию.

Прибыв в Женеву, мы немедленно написали во все русские церковные центры, что Митрополит Анастасий жив и находится в Германии. Это известие ободрило и обрадовало многих. В частности, после получения этого радостного известия, архимандрит Антоний, начальник нашей духовной миссии в Палестине, нашёл в себе силы дать отпор греческому иерусалимскому патриарху и прибывшему туда советскому патриарху, сулившим архимандриту титул митрополита за переход миссии в юрисдикцию Москвы.

То же случилось и в Шанхае. Там уже было начали поминать московского патриарха, потому что большевицкие агенты сумели убедить православное духовенство в том, что Митрополит Анастасий в Москве признал патриарха, но как только пришло наше известие из Женевы, всё возвратилось на круги своя.

Совместно с настоятелем Женевской церкви, ныне епископом Леонтием, мы начали усиленно хлопотать о визе для въезда Митрополита Анастасия в Швейцарию. С Божией помощью, все преграды были преодолены, и за два дня до Крестовоздвижения в 1945 году, Владыка, к нашей великой радости, прибыл в Женеву с Курской Чудотворной Иконой.

Время своего пребывания в Швейцарии, то есть примерно полгода, Владыка употребил на консолидацию позиций Русской Зарубежной Церкви. Из Женевы ему было легко и удобно сноситься со всем свободным миром, чего нельзя было сделать из тогдашней Германии.

Владыка разослал телеграммы и письма всем преосвященным нашей Зарубежной Церкви с извещением, что Архиерейский Синод существует и находится в Германии и что к нему примкнули иерархи Украинской Автономной Церкви во главе с архиепископом Пантелеимоном и Белорусской Церкви во главе с Митрополитом Пантелеимоном. Кроме того, в сообщениях было сказано, что Синод не признал советского патриарха, а потому не может быть и речи ни о подчинении ему, ни о возношении его имени при богослужениях. Всё это отрезвляюще подействовало на многих.

Удивительны пути Господни. Без всякой помощи со стороны сильных мира сего, немощный старец, совершенно нищий, постоянно пребывавший под угрозой выселения из Швейцарии и более того - под угрозой уничтожения советскими чекистами, практически в одиночку воссоздал Русскую Зарубежную Церковь. Единственно силой своего великого духовного авторитета Митрополит Анастасий разрушил козни московской патриархии, которую поддерживал могущественный заграничный аппарат советской власти в лице её дипломатических представителей и тайных агентов.

Поистине подтвердились слова: "Сила Божия в немощи совершается," и наш великий Авва Владыка Митрополит Анастасий может с дерзновением воскликнуть вместе с апостолом Павлом: "Все могу о укрепляющем меня Христе" (Фил. 4, 13).

Епископ Серафим, Новая Коренная Пустынь, 1956 

Из книги

Русская Православная Церковь Заграницей. 1918-1968. Под ред. Графа А.А. Соллогуба. В 2 т. Russian Ecclesiastical Mission in Jerusalem. New York: Rausen Language Division. 1968. Т. 1: 200-205

Печать E-mail