Приняты изменения в Закон Украины «О государственной регистрации юридических лиц и физических лиц – предпринимателей», которые предусматривают обязательное внесение данных в Единый государственный реестр всех юридических лиц, зарегистрированных до 1 июля 2004 года – то есть до его создания.
Лучи солнца еле пробиваются сквозь оклеенные китайской бумагой деревянные решетки окон. В фанзе полумрак, на широких канах (лежанках) там и сям видны группы играющих в разные игры манз. Кто в карты играет, кто в кости. У одной стены светится маленькая лампочка. Она освещает бледное, безжизненное лицо опие-курильщика. Лампочка страшно коптит, но хозяин ее этого не замечает. Глаза его хотя и раскрыты, но глядят они совершенно бессмысленно. Он находится в сладком забытьи и только по временам издает храп своей трубкой.
Из соседнего отделения, служащего прихожей и кухней вместе с тем, иногда врывается в дверь столб пара или дыма. В фанзе дымно, с потолка падают крупными каплями осевшие пары, но обитатели фанзы не обращают на это никакого внимания.
По темным, закоптелым, обмазанным глиной стенам гнездятся массы разнообразных паразитов…
В отрывистых разговорах, которые ведутся игроками, на этот раз часто слышится почему-то слово «русска», и всякий раз головы беседующих при этом слове невольно поворачиваются в один из уголков фанзы, откуда время от времени доносятся глухие стоны.
Три дня тому назад остановился в этой подгородней фанзе проезжий из далекой деревни крестьянин. Несмотря на распутицу, разливы речек, он за неделю до Пасхи собрался в город за покупками. Дорога оказалась хуже, чем он ожидал. Не раз ему пришлось каяться в злополучной поездке, но он стоически продолжал свой путь и, наконец, добрался до первой фанзы, ближайшей к городу, где он надеялся обсушиться, отогреться и заночевать. Едва успев выпрячь лошадей и обсушиться, он завалился в дальнем углу нар, но с тех пор, вот уже третий день, не встает, издавая по временам мучительные стоны.
Об этом-то больном боязливые манзы ведут беспокойные разговоры.
________________________
Среди нового столба пара и дыма ввалился в фанзу гость. Это был высокий, тощий, уже пожилой китаец. На нем был длинный бараньего меха тулуп, теплая китайская шапка, плотно облегающая вокруг черепа, с наушниками, и на ногах улы. Видно было, что он только что явился откуда-то издалека.
- Сы-хо-шюн!
- Сы-хо-шюн ляй-ла! – раздались восклицания.
Обменявшись приветствиями, все успокоились, и началась обычная беседа, в которой хозяева и гость делились своими новостями, толковали про дела, про общих знакомых.
Гость уже собрался было уходить.
В это время раздался стон. Это обстоятельство заинтересовало Сы-хо-шюна. Забывшие было с приходом его о Никите (так звали русского) обитатели фанзы подробно рассказали ему несложную историю с больным русским, жаловались, что им совсем беда с ним – не знают, что делать. Ну, как он умрет в фанзе!
Сы-хо-шюн подошел ближе к больному, залез на кан и начал внимательно рассматривать русского.
- Худа, брата? Шима твоя боли есть?
Но вдруг Сы-хо-шюн оживился, что-то пробормотал про себя и, наконец, повернувшись к товарищам, начал объяснять им, что больной русский – его хороший знакомый и друг, и ему необходимо помочь.
Затем старый манза рассказал подробно, почему этот русский стал ему другом.
Пришлось как-то ему проходить через русскую деревню. Был в это время у них какой-то праздник. На улицах было много пьяных русских, мужиков и мальчишек. Весь этот народ не особенно стесняется с манзами, которым нельзя пройти, чтобы не получить пинка, не быть отодранными за косу, а иногда и быть порядочно избитыми… Шел Сы-хо-шюн по улице, поглядывая, как бы ему не попало как-нибудь по шее. Так и случилось. Только что он поравнялся с кабаком, как оттуда вышла целая толпа пьяных, манза прибавил шагу, чтобы поскорее уйти, но оказалось напрасно – несколько человек догнали его и начали трепать, кто как хотел. К пьяным присоединилась толпа мальчишек, и ему пришлось бы очень худо. Мальчишки еще беспощаднее взрослых теребили беднягу. Но вдруг он услышал чей-то грозный крик, и мальчишки разбежались в разные стороны. Перед ним появился какой-то русский мужик. Это был тот самый Никита, который теперь лежал больной в фанзе. Он увел его в свою избу, дал воды, чтобы обмыть окровавленное лицо, посадил за свой стол и накормил.
- Надо, надо помочь ему – он очень хороший человек, - добавил Сы-хо-шюн, обращаясь к обитателям фанзы.
Все они, до сих пор не особенно дружелюбно относившиеся к больному и желавшие во что бы то ни стало скорее избавиться от него, теперь, после рассказа Сы-хо-шюна, стали относиться к нему теплее, даже с некоторой нежностью.
Каждое движение больного заставляло многих присутствующих оборачиваться в его сторону и прислушиваться.
Сы-хо-шюн вскоре ушел из фанзы, но через некоторое время возвратился. Он принес кусок дрели, какие-то лохмотья и привел молодого парня – манзу, своего племянника, жившего в городе в услужении. Ему Сы-хо-шюн поручил ухаживать за больными. Из дрели была сделана занавесь, а лохмотья пошли под бока и голову больного. Обделав все это, Сы-хо-шюн ушел.
С тех пор по несколько раз в день он приходил навещать больного. Сы-хо-шюн поставил себе целью довести о больном до сведения русских и он делал несколько попыток в этом направлении.
Приводил он к больному полицейского служителя, но блюститель порядка молча поглядел несколько секунд на него и ушел, прочитав какую-то суровую нотацию манзе, которую, к счастью, Сы-хо-шюн не понял. В другой раз манза притащил в фанзу двух пьяных мастеровых, но и тут толку вышло мало. Поглядели они осовелыми глазами на больного, выругали Сы-хо-шюна и всех манз, которые были в фанзе, и побрели в трактир.
Попробовал было Сы-хо-шюн остановить шедшего по улице «капитана», но не удостоился даже ответа. В другой раз вышло еще хуже. «Капитан» оказался очень сердитым, и манза, получив оплеуху, принужден был удариться в бегство…
Ходил он и на дом к «капитану», доктору, вышло то же, т.е. ничего не вышло. Прошло несколько дней, а Никита все еще не пришел в сознание, но он стал покойнее и уже начал принимать пищу. Взор его не был так мутен, как раньше.
Однажды Сы-хо-шюн пришел в фанзу очень поздно и объяснил обитателям ее, что завтра большой-большой русский праздник. Долго он сидел около Никиты, все прислушивался да приглядывался, не очнется ли он. Все хотелось ему сообщить больному о большом русском празднике.
_____________________________
Тихо в фанзе. Сквозь задымленное стекло еле мерцает огонек в висячей лампе. На лежанках видны посреди своих лохмотьев полуобнаженные тела спящих манз. По временам то у того, то у другого вырвется сквозь сон бессвязная фраза, и опять все стихает.
- Палагея, а Палагея, поди сюда! – вдруг раздалось среди этого сонного царства.
Ответа не было.
- Палагея, а Палагея! – раздался снова тот же голос.
Еще мгновение – и занавеска, за которой скрывался русский, заколыхалась, угол ее был отдернут чьею-то мускулистой рукой, и сквозь сумрак можно было разглядеть сидящего человека. Лицо его было бледно и истомлено, глаза ввалились. Взор его блуждал по фанзе, и он, по-видимому, никак не мог понять, где он находится… В изнеможении он опускается на постель.
Погодя немного, он снова поднимается, осматривает фанзу и, наконец, вспоминает, где он…
«Должно быть, проспал я, а Сивка-то непоеный стоит» - и он опять пробует подняться, чтобы идти напоить Сивку, но опять в бессилии валится на лежанку.
«Что за хвороба такая навязалась на меня, устал, растрясло шибко за дорогу, что-ли? надо уснуть, а утром поскорее закупить все, да ехать домой, скоро Пасха» - и, успокоенный своим решением, повернулся больной на бок, чтобы заснуть.
К счастью для бедняги, он не знал истинного своего положения. Не знал он, что уже десять дней он лежит больной, а в деревне по нем горько убивается родная семья, принужденная с горем, со слезами встречать светлый праздник. Да, он не знал этого.
Начало рассветать. Слышит больной, как один за другим поднимались обитатели фанзы. Началась ходьба. Послышались отрывочные разговоры. Но вот разговор сделался оживленнее: по-видимому, новый человек явился в фанзу.
Кто-то подошел к тому месту, где лежал Никита и приподнял занавесь. Больной взглянул и увидел фигуру китайца. Долго они смотрели молча друг на друга.
«Да это Сы-хо-шюн!» - промелькнуло в голове русского.
- А, брата, твоя здесь? Садись, пожалуйста! – обрадовался Никита, узнав своего старого приятеля. Он снова поднялся на лежанке и сел.
- Говори, как твоя живи есь? Зачем сюда ходи? – начал он расспрашивать Сы-хо-шюна.
- Моя ничего – моя хорошо. Твоя худо еси? Шима десять солнца боли еси, худо, брата, шибко худо! Бабушка, мальчишка, девчонка, теперь шибко плакать ю. О-о-й худо еси, худо!
- Чего ты говоришь? Как моя десять солнца боли есь? Когда?
Кое-как понял больной, что действительно, он проболел десять дней и что наступил Светлый Праздник.
Трудно представить себе, как было тяжело и больно ему, и тяжесть эта увеличивалась от невозможности подняться на ноги…
По уходе Сы-хо-шюна он лежал и думал: «За что же это Бог наказал меня так, что и праздник-то приходится встречать не по христианскому обычаю, нет кругом ни одного православного! Господи, прости меня, грешного! Бедная Палагея, как там она одна с ребятишками-то бьется» - и конца не было тяжелым думам Никиты…
Среди этих невеселых дум вновь до слуха его донесся знакомый голос Сы-хо-шюна и крупный разговор в фанзе…Угол занавеси снова приподнялся и появился Сы-хо-шюн. В одной руке он нес небольшой кулич, в другой китайскую чашку с крашенными яйцами. Взволнованный, обрадованный Никита быстро сел и обнял манзу.
- Христос Воскресе, брата! – сказал он и заплакал…
Николай Амурский
Текст воспроизведен по изданию: Пасха в китайской фанзе // Владивосток, № 14. 1896
А. И. Пападопуло-Керамевсом и переведенный Г. С. Дестунисом и Н. Марром.
Императорское Православное Палестинское Общество, по поводу чествования 6 Февраля 1891 г. тысячелетия со дня кончины великого поборника Православного Святейшего патриарха Константинопольского Фотия, предположило издать в память его некоторые из мало известных его творений.
Первое место среди них занимает его рассказ о Гробе Господа нашего Иисуса Христа, доселе ускользавший от внимания исследователей Св. мест настолько, что мы не встречаем указания на него в библиографических трудах ни Тоблера, ни Рёрихта, хотя он упоминался в сочинениях двух Святогробских архимандритов, Дионисия Клеопы и Вениамина Иоанниди 1, а подробный разбор рассказа был помещен в обширном труде о Фотие кардинала Хергенрётера 2. Такое опущение его объясняется тем обстоятельством, что рассказ этот, не составляя отдельного сочинения, входит в состав известных Амфилохий патриарха Фотия, составляя в них особую главу. Таковым рассказ этот встречается на Афоне в Лаврской рукописи Амфилохия, послужившей [II] Софоклу Иконому к его ученому изданию сих последних 3. Рукопись эта, № которой не приводится издателем, по его словам, относится к XIII в., хотя, по расположению миниатюры и другим имеющимся в ней орнаментам, следует, по нашему мнению, отнести ее к XI или XII в. Она состоит из 432 листов, которым предшествует изданная также Икономом, хотя весьма неудовлетворительно, миниатюра, изображающая Святейшего Фотия с сиянием вокруг головы, в святительских облачениях, восседающим на патриаршем престоле и благословляющим стоящего перед ним Кизикского митрополита Амфилохия, тоже с сиянием вокруг головы, облаченного в святительские одеяния и держащего в руке свиток или книгу. Между ними стол, на котором лежит разогнутая книга.
Принадлежность этого рассказа патриарху Фотию, доказывается не только нахождением ее в рукописи, заключающей только одни Амфилохии, но и сходством редакции его с другими творениями Фотия.
Рассказ этот составляет, вероятно, ответ патpиapxa Фотия на выраженное Амфилохием желание иметь точное описание гроба Господня. Хотя Фотий, как известно, сам в Иерусалиме не бывал, но, по занимаемому им положению, мог иметь самые точные о сем сведения от людей бывавших в Св. граде и даже, может быть, от Иерусалимского патриарха, так что рассказ этот имеет одинаковую ценность с рассказом очевидца. Употребленное патриархом Фотием в конце рассказа выражение a en tw teuV anemaJomen[III] дает возможность предполагать, что, сообщив Амфилохию все сведения, имевшиеся у него по день ответа, он имел намерение продолжить со временем сообщения о Св. местах.
Дошедший до нас рассказ патриарха Фотия о современном ему положении гроба Господня в высшей степени важен по некоторым сведениям, встречаемым только у него. Так, он один отождествляет Акру с Сионом, упоминает о гинекеях (женских отделениях) в храме Воскресения, описание которого вообще значительно объясняют скудные сведения паломников VIII и IX веков о сооружениях Модеста. У него же находим важное указание, что Св. Елена, обретши Св. гроб Господень, бывший вне стен градских, повелела разрушить их с этой (т. е. восточной) стороны, о чем умалчивают Евсевий и другие биографы Св. Равноапостольного Константина и Его Матери. Наконец, приводимые ими сведения, напр., что внутренность Св. гроба сохранялась в первобытном виде и что камень Ангела был разделен на две части, находят подтверждение в одновременных с ним паломниках...
А. Пападопуло-Керамевс. 6 Февраля 1892 г.
Комментарии
1 Kurillou Ierosolumwn ta suxomena ekd. Dionusiou Kleopa. En IerosolumoiV 1867 — 868, ТОМ II, стр. 100. — Beniamin Iwannidow, Tow proskunhtariow thV agiaV GhV teucoV a. En IersusolumoiV 1877, стр. 188.
2 Photios Patriarch von Konstantinopel. Regensburg 1867 — 1869. II, 602 — 604.
3 Tou en agioiV patroV hmwn Fwtiou arciepiskopou KunstantinoupolewV ta Amjilocia h logwn ierwn sullogh, en h zhthmata thV JeiaV grajhV dialuetai. Ek kwdhkoV thV kata ton AJwna MegalhV LauraV ekdidontoV SojokleouV K. tou ex Oikonomwn. AJhnhsi awnh, Стр. 181 — 182.
ФОТИЯ
СВЯТЕЙШЕГО АРХИЕПИСКОПА КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО
О ГРОБЕ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА
1. Портик Соломона, равно как и древние Святая Святых, занимаемые безбожными Сарацинами и служащие им мечетью, никому из Иерусалимских христиан не известны: ибо места, почитаемые Сарацинами, недоступны для христиан. Спасительный же Гроб общего Владыки находится от древнего Иерусалима на расстоянии одного выстрела из лука, а от самой именуемой Акры, с которою носит тоже имя Сион, на расстоянии двух стадий: ибо древний город объемлет внутри себя Сион, служащий акрополем и замком, как бы большая ограда, объемлющая внутри себя меньшую.
2. Блаженная же Елена, когда посетила Иepycaлим и очистила то священное место, зарытое грудами мусора и нечистоты, отделив ту часть древней стены, что обращена к спасительному Гробу, и здание продолжила и объем города вместив в обширнейшую ограду, внутри ограды заключила гроб жизни. В ней построила священный храм, поместив среди оного гроб жизни, устроив таким образом, чтобы [6] он занимал место амвона, хотя в этом и не было надобности: это место дает желающим возможность входить чрез алтарь. И не иначе можно придти к гробу Воскресения, как пройдя прежде чрез двери алтаря.
3. Источник нашего бессмертия — гроб, есть самородный камень; истесанием камень становится гробом, истесывается же камень по направлению с востока на запад. Истесанное место вышиною в рост человека; в ширину имеет проход только для одного человека; в длину же могут поместиться трое или четверо. А внутри вырытого камня оттесан как бы другой камень, в виде параллелепипеда, могущий вместить положенного в него человека, и в этот камень, говорят, положил чистое оное Господне тело верный Иосиф. То место, откуда мастер начал тесать, пожелает ли кто назвать его входом ко гробу, или же устьем гроба, отверсто к востоку; оттого бывает, что подходящие оттуда, творят поклон на запад.
4. Камень, запирающий в начале устье гроба, говорят, издревле разделяется надвое: одна часть его обшита медью — та, что лежит близ гроба; другая же, та, что положена на одной стороне бабинца (гинеконита) обращенной к западу, получаете также подобающее чествование, доступное всем для поклонения. Обшитый медью камень apxирей умащает бальзамом и оттуда желающие могут получить освященный бальзам. Однажды в году этот обшитый медью камень служить apxирею вместо священной трапезы, в особенности ко время спасительных страстей.
5. Таковы особенности самого гроба. Окружают же гроб по честолюбию, а более по боголюбию последующих поколений, колонны вышиною в человеческий [7] рост, утвержденные на основаниях, одинаковые числом слева и справа (ибо пять северных стоят против южных) и не различающиеся одни от других ни видом, ни величиною. На краях означенных колонн, стоит на западе в середине параллельно с ними колонна; на восточной же стороне, к крайним колоннам ничего не приставлено, но там открытое место у устья гроба. На означенных одиннадцати колоннах лежат как бы карнизы, образующее фигуру прямоугольника, и сими карнизами соединены между собою столбы, над которыми возвышаются исходящие от самых карнизов арки, назначенные как бы для крыши гроба (как от восточного и западного карниза, так и от северного и южного). Но строитель, будто прерывая назначение арок и вместо крыши устроив круг, отсюда сузил и удлинил крышу в подражание трубе для дыма, довершив арки скорее вытянутою вершиною конуса, нежели симметрическою крышей.
6. Вот то, что мы доселе узнали от людей, обративших эти блаженные места в тщательный предмет изучения для своей жизни.
(пер. Г. С. Дестуниса и Н. Марра) Текст воспроизведен по изданию: Фотия, святейшего архиепископа константинопольского. О гробе Господа нашего Иисуса Христа и другие малые творения // Православный палестинский сборник. Т. 31. СПб. 1892
Сегодня Лазарева суббота — суббота на шестой неделе Великого Поста (накануне Вербного Воскресенья). В этот день православная Церковь вспоминает чудо воскрешения Христом праведного Лазаря. Это великое чудо Спасителя. Явив Себя властвующим над смертью, Христос готовил людей к восприятию Своего Собственного Воскресения...
Приближался праздник еврейской Пасхи, а с ним наступали и последние дни жизни Иисуса Христа на земле. Злоба фарисеев и начальников иудейских дошла до крайности; окаменели сердца их от зависти, властолюбия и других пороков; и они не хотели принять кроткое и милосердное учение Христа. Они выжидали удобного случая, чтобы схватить Спасителя и предать смерти. И, вот, теперь их время приближалось; наступала власть тьмы, и Господь предавался в руки человеческие.
В это время в селении Вифании заболел Лазарь, брат Марфы и Марии. Господь любил Лазаря и сестер его и нередко посещал это благочестивое, семейство. Когда же Лазарь заболел, Иисуса Христа не было в Иудее. Сестры послали сказать Ему: "Господи! вот, кого Ты любишь, болен". Иисус Христос, услышав это, сказал: "эта болезнь не к смерти, а к славе Божией, да прославится через нее. Сын Божий".
Пробыв два дня на том месте, где находился, Спаситель сказал ученикам: "пойдем в Иудею. Лазарь друг наш уснул; но Я иду разбудить его". Иисус Христос говорил им о смерти Лазаря (о смертном сне его), а ученики думали, что Он говорит о сне обыкновенном, но так как сон во время болезни есть добрый знак выздоровления, то они сказали: "Господи! если уснул, то выздоровеет".
Тогда Иисус Христос сказал им прямо. "Лазарь умер, и Я радуюсь за вас, что Меня там не было, (это для того), чтобы вы уверовали. Но пойдем к нему". Когда Иисус Христос подходил к Вифании, то Лазарь уже четыре дня как был похоронен. Многие иудеи из Иерусалима пришли к Марфе и Марии утешать их в печали.
Марфа первая узнала о приходе Спасителя и поспешила к Нему на встречу. Мария же в глубокой горести сидела дома. Когда Марфа встретила Спасителя, то сказала: "Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога даст Тебе".
Иисус Христос говорит ей: "воскреснет брат твой". Марфа же сказала Ему: "знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день, (т. е. во всеобщее воскресение, при конце мира)". Тогда Иисус Христос сказал ей: "Я есть воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли этому?" Марфа ответила Ему: "так Господи! я верую, что Ты Христос, Сын Божий, пришедший в мир". После этого Марфа быстро пошла домой и тихонько сказала сестре своей Марии: "Учитель здесь и зовет тебя". Мария, как только услышала эту радостную весть, поспешно встала и пошла к Иисусу Христу. Иудеи, которые были с нею в доме и утешали ее, видя, что Мария поспешно встала и вышла, пошли за нею, думая, что она пошла к могиле брата - плакать там. Спаситель же еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа. Мария пришла к Иисусу Христу, пала к ногам Его и сказала: "Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой". Иисус Христос увидев плачущих Марию и пришедших с нею иудеев, Сам восскорбел духом и сказал: "где вы положили его?" Говорят Ему: "Господи! пойди и посмотри". Иисус Христос прослезился. Когда подошли ко гробу (могиле) Лазаря - а это была пещера, и вход в нее завален был камнем, - Иисус Христос сказал: "отнимите камень".
Марфа сказала Ему: "Господи! уже смердит (т. е. запах разложения), потому что четыре дня, как он во гробе". Иисус говорит ей: "не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?" Итак, отвалили камень от пещеры. Тогда Иисус возвел очи к небу и сказал Богу Отцу Своему: "Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал это для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня". Потом, сказавши эти слова, Иисус Христос воззвал громким голосом: "Лазарь! иди вон". И вышел умерили из пещеры, весь обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его было обвязано платком (так евреи одевали умерших). Иисус Христос сказал им: "развяжите его, пусть идет".
Тогда многие из иудеев, бывших там и видевших это чудо, уверовали в Иисуса Христа. А некоторые из них пошли к фарисеям и рассказали им о том, что сделал Иисус. Враги Христовы, первосвященники и фарисеи, забеспокоились и, опасаясь, чтобы весь народ не уверовал в Иисуса Христа, собрали синедрион (совет) и решили убить Иисуса Христа. Слух же об этом великом чуде, стал распространяться по всему Иерусалиму. Многие иудеи приходили в дом Лазаря, чтобы видеть его, и увидев, веровали в Иисуса Христа. Тогда первосвященники решили убить и Лазаря. Но Лазарь, по воскрешении его Спасителем, жил еще долго и был потом епископом на острове Кипре, в Греции.
ПРИМЕЧАНИЕ: См. в Евангелии от Иоанна, гл. 11, 1-57 и гл. 12, 9-11.
Весть о чуде быстро разнеслась по Иудее. И когда на следующий день Христос въехал в Иерусалим на молодом осленке, множество людей встречало Его как царя. Они постилали на Его пути свои одежды и пальмовые ветви, символом которых в России являются вербы. А святой Лазарь после своего воскрешения прожил еще 30 лет — он был епископом на Кипре и проповедовал христианство. Вифания (дом фиников, или дом угнетения, бедствия) (Мк. XI, 1) — селение на юго-восточном склоне Масличной горы, близ Иерусалима. Вифания, называемая теперь Эль-Азариех, представляет небольшое мусульманское селение, состоящее из нескольких хижин, на склоне одного из холмов, и местность, окружающая оную, неровная и скалистая.
Вот так живут бедуины….
А вот и Вифания.…
Дорога к пещере Лазаря.
Место гробницы Лазаря и развалины дома, где жил он со своими сестрами. В IV в. над гробницей Лазаря была сооружена часовня, затем рядом — византийская базилика, перестроенная в VI в. С 1144 г. здесь действовал монастырь бенедиктинок, отстроенный крестоносцами (королевой Мелисандой для своей младшей сестры — монахини Иветы), но разрушенный в 1187 г. В XVI в. здесь стояла мечеть, территория вокруг которой отошла в 1863 г. францисканцам. Православная Церковь владеет частью северной стены средневековой бенедиктинской часовни при гробнице Лазаря.
Гроб Лазаря по своему устройству походит вообще на древние иудейские гробницы. Он высечен в скале; вход в оный — 3,5 фута в высоту и около 2 фут. в ширину.
По 27 ступеням сходят в небольшую темную пещеру, в которой находятся 4 ниши для погребения умерших.
Внутри пещеры некогда была церковь, от которой доныне сохранился один только бедный престол, сделанный из камня, которым, как полагают, был прежде завален вход в пещеру.
Рядом с Гробницей стоит современный греческий православный храм, а чуть подальше, в противоположную сторону от Иерусалима - греческий монастырь Марфы и Марии, посвящен встрече Марфы с Иисусом Христом (Лк. 10:3) перед воскрешением ее брата Лазаря. Основная святыня монастыря — камень, на котором сидел Спаситель, когда Его встретила Марфа».
Первый в России тематический парк мировых религий, который построят в течение 10 лет в Подмосковье, будет оснащен новейшим технологическим оборудованием. Об этом сообщил на заседании круглого стола в Общественной палате РФ руководитель проекта компании-разработчика Crystal Protection Михаил Корниенко.
Всубботу перед Неделей Ваий вспоминается великое чудо воскрешения Господом, "прежде шести дней Пасхи," четверодневного Лазаря в Вифании, почему она и называется Лазаревой субботой. Воскрешение Лазаря показало явно пред всеми божественную силу Христа, прежде Его страданий и смерти уверило людей в воскресении Христовом и в общемвоскресении всех умерших. Эта мысль выражена в тропаре: "Общее воскресение прежде твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл ecuЛазаря, Христе Боже..." В соответствии с этим, на утрени Лазаревой субботы поются воскресные песнопения: по 2-ой кафизме воскресные тропари: "Ангельский собор удивися..." после седальна "Воскресение Христово видевше..." "Свят Господь Бог наш," "Преблагословенна ecu, Богородице Дево..." Заканчивается утреня Великим славословием. От субботы Лазаревой до Фоминой недели не поется " Честнейшая" На литургии, вместо Трисвятаго, поется: "Елицы во Христа крестистеся..." На трапезе, кроме елея и вина, разрешается вкушение икры.
Князь Теймураз Константинович Багратион – Мухранский родился 21 августа 1912 года в Павловске, в семье офицера кавалергардского полка (позже флигель- адъютанта Его Императорского Величества), Князя Константина Александровича Багратион – Мухранского (1889 – 1915) и Княгини Крови Императорской Татьяны Константиновны (1890 – 1979), будущей настоятельницы Елионского монастыря в Иерусалиме.
Пятнадцать лѣтъ тому назадъ и болѣе вопросъ этотъ разрѣшался вполнѣ увѣренно въ первомъ смыслѣ и самоувѣренный толкователь Евангелія гр. Толстой, не только въ отношеніи лично ко Христу, но и для всѣхъ послѣдователей евангелія почиталъ патріотизмъ чувствомъ совершенно недостойнымъ христіанина и одною изъ главнѣйшихъ „пяти заповѣдей Христа" онъ признавалъ ,,не: дѣлать никакой разницы между своимъ народомъ и чужимъ", а слова Спасителя: „любите враги ваша и проч." (Матѳ. 5, 44) относилъ вопреки всякой логикѣ, къ врагамъ политическимъ, а не личнымъ, хотя дальнѣйшія слова этого евангельскаго стиха совершенно ясно говорятъ о личныхъ, а не политическихъ отношеніяхъ и притомъ между частными людьми; но Толстой, столь ошибочно почитаемый проповѣдникомъ любви, такъ же настойчиво заявлялъ, что любовь къ личнымъ врагамъ невозможна: она будто-бы выше человѣческихъ силъ. — Однако, самый очевидный парадоксь, направленный противъ религіи и церкви, всегда пріобрѣтаетъ единомышленниковъ, точнѣе — единобезсмысленниковъ, и въ нашей Государственной Думѣ Толстовскій парадоксъ господствовалъ вплоть до 1908—1909 г.г., когда вдругъ съ чьей-то легкой руки выдвинулся принципъ націонализма, нисколько не стѣснявшійся (въ лицѣ, напримѣръ. Меньшикова) прибавлять къ своему девизу слово: зоологическій или животный (патріотизмъ).
Размышляя о способах оживления церковно-приходской жизни и благочестия, мы остро чувствуем, что в этом отношении у нас далеко не все благополучно. Необходимо пробудить, улучшить, оживить, обновить и изменить к лучшему наше теперешнее, проникнутое духом мира сего, внутреннее состояние.
Когда мы хотим улучшить неудотворительное положение в любой области, мы сравниваем это положение с тем, где оно поставлено лучше, ищем более успешных результатов и подражаем им. Где же мы можем найти пример и методы успешного улучшения в этой области? Мы находим их на примере святых и благочестивых христиан. Огромное большинство святых, как свидетельствует описание их жизни, независимо от их возраста, образования, общественного положения или от времени, в которое они жили, - достигли духовных успехов и святости при непременном условии внимательного чтения Слова Божия и писаний св. Отцов, что привлекло их к другим необходимым добродетелям молитвы, поста, воздержания, терпения и любви к Богу и ближним.
Вот что пишет об этом епископ Игнатий Брянчанинов, постоянно возвращаясь к этому предмету на протяжении своих творений.
«Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Православной Церкви? – это их согласие, согласие чудное, величественное... Какое учение нахожу в них? – Нахожу учение повторенное всеми отцами, учение – что единственный путь ко спасению, - неуклонное последование наставлениям святых отцов. “Видел ли ты”, говорят они,”кого-нибудь прельщенного лжеучением, погибшего от неправильного избрания подвигов – знай: он последовал себе, своему разуму, своим мнениям, а не учению отцов”, из которых составляется догматическое и нравственное предание Церкви...
Чтение отцов с полною ясностью убедило меня, что спасение в недрах Российской Церкви несомненно. Оно открыло мне, что сделал Христос для человечества, в чем состоит падение человека, почему необходим Искупитель, в чем заключается спасение, доставленное и доставляемое Искупителем. Оно твердило мне: должно развить, ощутить, и увидеть в себе спасение, без чего вера во Христа – мертва, а христианство – слово и наименование без осуществления его! Оно научило меня смотреть на вечность, как на вечность, пред которой ничтожна и тысячелетняя земная жизнь, не только наша, измеряемая каким - нибудь полустолетием. Оно научило меня, что жизнь земную должно проводить в приготовлении к вечности, как в преддверии приготовляются ко входу в великолепные царские чертоги. Оно показало мне, что все земные занятия, наслаждения, почести и преимущества – пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети.
Книги святых написаны все или по внушению, или под влиянием Святого Духа. Все они издают свет и благоухание Святого Духа. И эти то книги – свет лучей закатывающегося Солнца Правды, назначенный всеблагим Богом для освящения последних часов дня христианского. Кто отвергнет писания святых угодников Божиих, которые есть руководство Святого Духа, или только с хладностью и двоедушием будет руководиться Священным и святым Писанием, в котором одном учение Духа, - погибнет.
Предлагаю обратить внимание на ПРЕДАНИЕ или УСТАВ ПРЕПОДОБНОГО НИЛА СОРСКОГО, жившего в 15-ом столетии. Преподобный Нил предлагает в руководство для новейших времен Священное Писание и писания святых Отцов.
Все святые аскетические писатели последних веков христианства утверждают, что, при общем оскудении Боговдухновенных наставников, изучение Священного Писания, преимущественно Нового Завета, и писаний отеческих, тщательное и неуклонное руководство ими есть единственный путь к духовному преуспеванию. Второе нравственное правило, предлагаемое преподобным Нилом заключается в частой, по возможности в ежедневной исповеди. Воспитанных по этим двум нравственным правилам, можно уподобить людям, пользующимся зрением, жизнью, а лишенных этого воспитания, - слепцам, мертвецам. Эти два правила, будучи введены в какое бы то ни было место, могут значительно изменить к лучшему и нравственное и духовное направление, - это доказано опытом, - не изменяя ничего по наружности. Признаю священным долгом моим сообщить мудрый совет, который я слышал от опытных, достойных уважения старцев. Они говорили и мирянам и монахам, искавшим искренно спасения: “В наше время, в которое так умножились соблазны, должно особенно внимать себе, не обращая внимания на жительство и дела ближних, и не осуждая соблазняющихся: потому что тлетворное действие соблазна удобно переходит от увлеченных соблазном на осуждающаго их.” Святые старцы советовали мирянам руководствоваться в жизни Евангелием и теми святыми отцами, которые написали наставления вообще для христиан. Руководствующийся Отеческими писаниями будет иметь возможность приобрести спасение: утратить его живущий по своей воле и по своему разуму, хотя бы он жил в глубочайшей пустыне.
По учению Отцов, жительство единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством Отеческих писаний. Отцы первых веков Церкви особенно советуют искать Боговдохновенного руководителя. Отцы, отделенные от времен Христовых тысячелетием, уже жалуются на редкость Боговдохновенных наставников. Отцы, близкие к нашему времени, называют Боговдохновенных руководителей достоянием древности и уже решительно завещают в руководство Священное и Святое Писание. Я желал быть под руководством наставника, но не привелось мне найти наставника, который бы вполне удовлетворил меня, был бы оживленным учением Отцов. Замечательно, что все духовные цветы и плоды возрасли в тех душах, которые возделали себя чтением Писания и святых Отцов, при вере и молитве, одушевленной смиренным, но могущественным покаянием. Где не было этого возделывания, там – бесплодие.
Преподобный Пахомий Великий, один из знаменитейших Отцов, знал наизусть святое Евангелие и вменял ученикам своим, по откровению Божию, в непременную обязанность выучить его (также и св. Псалтырь). Таким образом, Евангелие сопутствовало им повсюду, постоянно руководило их. И теперь, отчего бы христианским воспитателям не украсить памяти невинного дитяти Евангелием, чем засорять ее изучением Эзоповых басней и прочих ничтожностей.
Беседа и общество ближних очень действует на человека. Беседа и знакомство с ученым сообщает много сведений, с поэтом – много возвышенных мыслей и чувств, с путешественником – много познаний о странах, о нравах и обычаях народных. Очевидно: беседа и знакомство со святыми сообщает святость.
Изучая любой предмет, мы знакомимся с книгами по этому предмету специалистов, которые исследовали предмет, изучили, разобрали и проанализировали его. С помощью специалистов нам легче изучить предмет. Без них часто вообще предмета изучить нельзя. Специалисты по Христианству и христианской жизни по евангельскому учению – святые Отцы. Они исследовали христианство и с успехом применили его в своей жизни. Чтение Отцов поэтому необходимо христианину.” На этом мы заканчиваем выписки из творений епископа Игнатия Брянчанинова, в которых показано учение св. Отцов о двух главных условиях успеха в духовной жизни – чтение священного Писания и святых Отцов и по возможности частая исповедь. Успех этого метода епископ Игнатий доказал на опыте своей жизни. Именно, ему поручалось за послушание руководство четырьмя монастырями. Одним из них было архиерейское подворье с монашеским братством. Все эти монастыри были запущены до последней степени как в духовном, так и в материальном отношении. Братии почти не было, храмы и здания находились в плачевном, иногда в полуразрушенном состоянии. Один из этих монастырей был, по словам епископа Игнатия, местом, куда он никогда не хотел бы попасть из-за его убогого и запущенного духовного и внешнего состояния.
Во всех этих четырех местах епископ Игнатий применял указанные выше два правила. Результат был совершенно изумительный. Братство увеличивалось иногда в четырое раза, начинался большой приток богомольцев, приходили средства, на которые ремонтировались храмы и здания, а также воздвигались новые соборы, например, в одном из монастырей большой храм вмещал 600 человек, но это оказалось мало, и епископ Игнатий выстроил большой величественный собор. Монастыри эти были 1) Лопотовский Вологодской губернии, куда епископ Игнатий был назначен, имея только 25 лет от роду. Пробыл он там два года и оставил его в блестящем духовном и внешнем состоянии. 2)Сергиева пустынь возле Петербурга. Назначен был туда епископ Игнатий 27 - ми лет и пробыл в нем 25 лет. Третий монастырь (Архиерейское подворье) в Ставрополе Кавказском, пробыл в нем 3 года. Последний 4-й монастырь, в котором он и скончался 60 лет от роду, пробывши в нем 6 лет, был Николо-Бабаевский монастырь на Волге.
Не подлежит сомнению, что если бы любому настоятелю прихода нашей Церкви удалось заинтересовать и привлечь к чтению Слова Божия и святых Отцов своих прихожан, читая ли их в храме на каждой службе, устраивая ли собеседования с этой целью или посещая дома верующих с целью привлечения их к духовному чтению, результат был бы реальным и ощутительным.
По изъяснению святых Отцов (святого Касьяна Римлянина и блаженного Августина), слова Господней молитвы ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ ДАЖДЬ НАМ ДНЕСЬ, означают необходимость принимать ежедневно духовную пищу (”насущный” эпиусион, т.е. выше всего существующего), которая есть св. Причастие и духовное чтение, при чем св. Евангелист Лука, приводя молитву Господню, выражается еще яснее: “Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день” (Лк. 11, 3).
Св. Иоан Златоуст говорит, что кто не читает духовных книг ежедневно, не может спастись. Вот его слова: “Я всегда внушаю и не перестану внушать, чтобы вы не только в храме внимали тому, что говорится, но и дома постоянно занимались чтением божественных Писаний. Это я всегда внушал и тем, которые частным образом бывают вместе со мною. Никто пусть не говорит мне этих холодных и достойных всякого осуждения слов: я занимаюсь общественными делами, упражняюсь в ремесле, имею жену, воспитываю детей, управляю домом, я человек мирской: не мое дело читать Писания, но тех, которые отказались от мира. Нет, это – твое дело больше, чем их: потому что они не столько имеют нужду в помощи Божественных Писаний, сколько обращающиеся среди множества дел. Монахи, удалившись от смятений, наслаждаются великой безопастностью, а мы, волнующиеся как бы среди моря и впадающие во множество грехов, всегда нуждаемся в постоянном и непрерывном утешении от Писаний. Невозможно, невозможно спастись никому, кто не упражняется постоянно в духовном чтении: если же, получая каждый день раны, мы не будем упражняться постоянно в духовном чтении, то какая нам надежда на спасение? Станем собирать себе сокровище духовных книг. Даже один вид таких книг делает нас более воздержными от греха. Красота телесная часто возбуждает невоздержание, а красота душевная располагает самого Бога любить ее. Будем развивать эту красоту, ежедневно смывая всякую нечистоту чтением Писаний.” (Св. Иоанн Златоуст, т. 1, стр. 810-814; 615).
Бывает полезно спрашивать вообще, а особенно на исповеди прихожан, читают ли они духовные книги, и если не читают, спросить, имеют ли они время питать тело пищей. Тогда, поняв, насколько питание души важнее, они признают, что безответны и обещают начать читать.
Вообще в св. Библии сказано более ста раз о необходимости духовного чтения.
Св. Праведный Иоанн Кронштадтский сказал о чтении Евангелия и св. Отцов: “Благоговей перед каждым словом, перед каждой мыслью Слова Божия и писаний св. Отцов, потому что все это – дыхание и слова Святого Духа, это Сам ДУХ Святый, ходатайствующий о нас и через нас воздыхании неизглаголенными. Слово благодатное – писания св. Отцов, особенно же слово Самого Ипостасного Слова – истинно вода живая: вода оживляет тело, и слово благодатное оживляет, проникает миром и радостью в душу или умилением и сокрушением о грехах” (св. Праведный Иоанн Кронштадтский, Моя Жизнь во Христе, стр. 16 и 56).
О необходимости духовного чтения говорит также св. Василий Великий. Епископ Игнатий Брянчанинов, в главе о необходимости чтения Евангелия и отеческих писаний (5-й том) пишет: “При чтении Евангелистов, должно читать и Благовестник, то есть, объяснение Евангелия блаженным Феофилактом, архиепископом болгарским. Чтение Благовестника необходимо: оно способствует правильному пониманию Евангелия и, следовательно, точнейшему исполнению его”. Следует обратить внимание, что епископ Игнатий, исключительно хорошо знавший св. Отцов, указал не на другие толкования, а именно на Блаженного Феофилакта, который ныне переиздан епархией Австралийской в Сиднее.
Необходимо сказать, что в настоящее время, главным образом трудами нашего Троицкого монастыря, переиздано почти все лучшее из духовного чтения, что было в православной России до революции. Это, вместе с изданиями Харастея в Италии и типографией Владыки Архиепископа Виталия в Канаде составляет десятки тысяч страниц, т.е. количество, достаточное для чтения всей жизни. За это им следует величайшая благодароность и награда от Бога, а нам необходимо пользоваться этим богатством, без которого, как мы видели, нет спасения, а с ним и пользуясь им можно возродить душу и всю нашу жизнь.
Житомирская обладминистрация под управлением С.М. Рыжука еще в 2012 году мошенническим путем изготовила для Московской Патриархии пакет документов на владение Покровским храмом в городе Малин Житомирской области, который согласно решению многочисленных судов (в том числе Верховного суда Украины и Международного суда) принадлежит общине Русской Зарубежной Церкви. Это мошенничество раскрылось недавно - около месяца назад. До этого, почти два года власти и представители Московской Патриархии скрывали от верующих эти документы.
Копии этих подложных документов можно увидеть на официальном сайте Архиерейского Синодаздесь
На Праздник Входа Господня во Иерусалим в Бердянске на Украине, в приходе в честь святителя Иоанна Максимовича (настоятель протоиерей Олег Николаев), отслужена первая Божественная Литургия в новопостроенном храме. Поздравляем настоятеля и прихожан с этим значительным событием!
Дмитрий Антонович Скалон. Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
Глава XVII
От Иерихона в Вифанию. — Иерусалим. — Долина Юсафата. — Крестный Путь. — У Гроба Господня. — Храм Воскресения. — Голгофа. — У Патриарха. — Гефсиманская Долина. — Церковь Успения Божией Матери. — Пещера Апостолов. — Гефсиманский Сад. — Елеонская Гора. — Дом Русской Миссии. — Галерея Молитвы Господней. — Княгиня Латур Д'оверн. — Гробницы Царей Иудейских. — Золотые Ворота. — Мечеть Омара. — Замок ордена Иоаннитов. — Евреи у Стены Соломонова Храма. — Освящение собора в Русском подворье. — Плоская крыша города. — Цистерны.
Двадцать шестого октября, в 8 часов, караван наш выступил к Иерусалиму. Дорога исправлена какою-то благодетельницей англичанкой, пожертвовавшею на это 500 золоты. В настоящее время дорога безопасна и, по возможности, расширена; во многих местах уступами поднимается на кручи, и ограждена заборами от пропастей; но, тем не менее, иначе как верхом проезду по ней нет. Путь идет по каменистым и диким горам, как во многих местах Сирии и Палестины, и нельзя не благодарить за доброе дело, так много облегчившее переход этих двадцати пяти верст многочисленным караванам богомольцев. Горы во многих местах напомнили мне Ливан на переходе из Бейрута в долину Бекаа.
Через три часа мы остановились для привала у палаток, разбитых в стороне от дороги, у фонтана. Здесь Великий Князь был встречен иерусалимским консулом, г. Кожевниковым, губернатором Иерусалима и другими военными и гражданскими властями. Великий Князь был в мундире стрелков императорской фамилии; после отдыха, Его Высочество сел на серого жеребца в богатом уборе из синего бархата, с золотым шитьем и украшениями. Впереди ехал отряд кавалерии, потом три консульские каваса, одетые в запорожское казачье платье, с кривыми саблями и огромными булавами, за ними знамя Великого Князя с подручными; Его Высочество, окруженный своею свитой, и наш конвой с Акиф-пашой во главе.
Скоро мы подошли к Вифании, где Господь воскресил Лазаря. Этот крошечный городок имеет очень ветхий вид и похож на каменное гнездышко, прижавшееся к отвесному утесу. Но я был так поглощен мыслью близости Иерусалима, что почти не заметил Вифании и с лихорадочным жаром смотрел вперед; я томился бессилием моего взгляда, который отставал от мысли, и не мог проникнуть сквозь какие-нибудь две-три скалы, заслонявшие нам вид Святого Града. Но вот, еще один выступ горы.... мы в долине Иосафата, и с широкой площадки видим, наконец, Иерусалим. Соскочив с коней, Великий Князь и мы пали на колени и до земли поклонились Святому Граду.
Весь спуск с Елеонской Горы в долину Иосафата, дорога до Золотых Ворот и до ворот Св. Стефана, стены и башни города, все было занято войсками и народом, вышедшим на встречу Великого Князя, и все залито ярким светом полуденного солнца.
Как описать те чувства, которые охватывают душу, ум и сердце в торжественную минуту, когда в первый раз увидишь Иерусалим!... Исходный центр христианской веры! Иерусалим, где совершилась искупительная жертва спасения; город, к которому, из века в век, миллионы верующих стремились и обращали свои помыслы, находя здесь неисчерпаемую пищу для души и сердца!... Трижды священный город! В тебе стоял алтарь Всемогущему Богу Израиля. Тебя оросили слезами и обагрили своею кровью христиане. Оставляя родину и все с ней связанное, они претерпевали страшные мучения, и попадая в рабство или сражаясь шаг за шагом, охотно шли на верную смерть, — чтобы только поклониться тебе, освободить из рук неверных места страданий Иисуса Христа. Наконец сами магометане называют Иерусалим Домом Господним. Ожидают в нем страшного суда и считают его местом, откуда их Пророк вознесся на небо, чтобы поведать правоверным блаженство седьмого рая.
Торжественно было наше шествие. Кажется все разноплеменное мужское и женское население города вышло на встречу Великому Князю. Тут были турки, греки, армяне, арабы, бедуины, евреи, абиссинцы, копты и пр. и пр. и пр.
Первыми встретили нас русские богомольцы и богомолки, между которыми мы узнали старых знакомых с парохода Владимир.
Следуя дальше, Великий Князь остановился у палатки, где собрались консулы иностранных держав; потом поехал между народом и войсками, стоявшими в различных местах вдоль дороги. Войска отдавали честь, музыка играла наш гимн, а женщины, с наброшенными на голову и плечи белыми чадрами, во многих местах разбрасывали цветы.
Таким образом мы ехали среди толпы по той самой дороге, по которой Спаситель в вербное воскресение вошел в Иерусалим, встречаемый множеством прославлявшего Его народа (Матфея XXI, 1—10; Марка XI, 1—11и; Луки XIX, 29—37; иоанна XII, 1—12).
Мысленно переживая все это, словно в чудном сне, вошли мы в Святый Град.
От претории, где жил Пилат и начался крестный ход Христа Спасителя, мы слезли с лошадей и до церкви Святого Гроба шли пешком.
У входа в храм встретил Великого Князя патриарх Кирилл в полном облачении, окру женный собором духовенства, и приветствовал Великого Князя следующею речью на греческом языке: "Ваше Императорское Высочество! Иерусалимская церковь земного сего града Небесного Царя, с пламенным желанием и материнскою любовью ныне приемля Ваше Императорское Высочество и сопутствующих Вас высоких принцев преславной отрасли богохранимого Императорского дома благословенной России, облекается во славу превеликую и наслаждается веселием и радостью неизреченною. Но, не менее, и Ваше Императорское Высочество, стоя сию минуту под кровом сего святилища величия Божия, вероятно, чувствуете необычайное и неизреченное веселие... Итак, преклони, благоверный Князь, колена души и тела пред священными стопами Богочеловека и Искупителя мира. Преклони чело пред страшною Голгофой, окропленною за нас честною кровью. Поклонись с сокрушенным сердцем всесвятому Гробу, источнику нашего воскресения, и принеси жертву благоприятную слезою о себе и о здравии Августейшего Монарха, о святой России и о всем Царствующем доме. Распятый за нас, погребенный и воскресший Иисус Христос да благословит труд Твой; да истечет от святых Его стоп новая сила в вере! да пошлет Тебе помощь от святого и от Сиона заступит Тебя и даст Тебе блага Иерусалима не столько земные, сколько небесные. Аминь."
Затем, предшествуемые певчими и духовенством, приложившись к плите, на которой обвивали пеленами и миропомазали тело Иисуса Христа, мы вошли в часовню Святого Гроба.
Слезы текут невольно! Наконец мы преклонили колена у Гроба Господня!
Душа как бы вырывается из своих оков!.. блаженная минута!... таких немного в жизни!.. а кому довелось их изведать, тому они глубоко западают в сердце и в дальнейших испытаниях на жизненном пути обращаются в несокрушимые опоры веры.
Когда все помолились и приложились ко Святому Гробу, патриарх раздал нам восковые свечи (слишком аршин длины) и при пасхальном пении "Христос воскресе из мертвых" повел по всем приделам различных исповеданий, устроенным в местах, напоминающих страдание Иисуса Христа. Пока мы были во храме, на дворе прошел ливень и воздух посвежел. Не помню, какою дорогой нас провели в патриарший дом; знаю только, что мы поднялись по широкой лестнице во второй этаж и, поклонившись его блаженству, сели на диваны в обширной горнице, устланной коврами. Я еще не совсем пришел в себя после только что испытанных сильных душевных ощу-щений, а потому и не заметил хорошо обстановки дома. Помню, что нам подавали чай и лимонад с шербетом, что помещение очень обширно, везде ковры, а на стенах портреты патриархов, такой же живописи, как портреты епископов в наших архиерейских домах. Выйдя на улицу, мы сели верхом и отправились через Яффские ворота в наше русское Иерусалимское подворье, где помещаются: консульство, духовная миссия, вновь выстроенный собор и странноприимный дом. Это целое предместье, построенное на том месте, где стояли ставки Тита Веспасиана, а потом Готфрида Бульйонского, во время знаменитейших осад Иерусалима. Одноэтажный консульский дом, с плоскою крышей, с одной стороны окружен садом. Внутри комнаты пространны и удобно размещены. Против дома и рядом тянутся флигеля с бесконечными корридорами, соединяющими келии, где останавливаются богомольцы. Кроме того, есть и общие залы для отдыха и обеда бедных поклонников. Платы за помещение не взимается, но всякий при отъезде делает посильное пожертвование в корридорную кружку. Все эти постройки занимают большое пространство; между ними улицы и площади так просторны и велики,что в сравнении со скученным и сбитым Иерусалимом бросаются в глаза.
Иерусалим, считающий себе сорок веков, лежит на двух каменных холмах, на высоте 2400 футов над уровнем моря. С запада, юга и востока он окружен долинами, соединяющимися на юго-востоке. О происхождении Иерусалима нет положительных сведений и только полагают, что первыми его жителями были Иевуситы. История Иерусалима представляет ряд осад, завоеваний, разрушений, построек и перемен властителей. Осада Иерусалима Титом Веспасианом в 68 году по Р. X.самая славная осада по той упорной защите, которою встретило римлян иудейское племя. В Иерусалиме сосредоточились тогда остатки евреев на защиту своей самостоятельности и пали геройскою смертью, под неотразимыми ударами римлян, после борьбы, славной, почти беспримерной по упорству. Читая ход этой осады, нельзя не удивляться героизму евреев, полных величия в минуты предсмертных содроганий своего погибавшего царства. Затем замечательна осада Иерусалима крестоносцами в 1099 году, когда под его стенами собралось одушевленное верою христианское воинство из представителей почти всей Европы. И эта осада окончилась поголовным истреблением мусульман, защищавших город. В цветущее время народонаселение Иерусалима доходило до громадного числа; теперь оно не превышает 15000, из которых 3500 христиан и 3000 евреев. В настоящее время весь город можно объехать в один час; во времена же царства Иудейского Иерусалим окружали три стены с цитаделями: на Сионской горе замок Давида, на горе Мариахе храм Соломона, выстроенный на террасе и представлявший собою трудно доступную крепость, соединенную крытыми ходами с цитаделью Антония на горе Визефе, севернее Мариаха.
Из Русского подворья мы проехали в Гефсиманскую долину, к церкви Успения Божией Матери, в которой покоятся Иоаким и Анна. Снаружи храм имеет чрезвычайно простой вид, и похож на каменный амбар. Четыре стены с плоскою крышей одною стороной примыкают к горе; со стороны входа окованная железом дверь в трех готических арках. Трещины между цоколями обросли лишаями и мхом; в иных местах торчат целые пучки каких-то растений. Переступив порог, тотчас же начинаешь спускаться по широкой лестнице с площадками в обширную пещеру. Со света все кажется погруженным во тьму, которую прорезают гирлянды огоньков от висящих вдоль стен и сводов лампадок. У входа нам дали восковые свечи, и мы спустились в пещеру с пением шедшего впереди Великого Князя духовенства. Гроб, или место, где почила Божия Матерь, высечено в скале также, как и все могилы Палестины, только вокруг него можно обойти. Во многих местах устроены алтари, а в месте противоположном гробу, богатый армянский алтарь, где совершалась служба. Поклонившись святыне, мы пошли дальше; глаз уже привык к полусвету и ясно различал стены и украшения храма, исключительно составленные из висящих гирляндами всевозможных лампад.
На одной площадке показали нам гробницы Иоакима и Анны. Немного выше церкви Успения построена францисканами каплица, на том месте, где спали Апостолы в Страстной четверг, и где Иуда Искариот предал Спасителя. А несколько шагов дальше, обнесенный каменною оградой, Гефсиманский сад, где Спаситель молился "о чаше". Садик чисто содержан и украшен цветами; в нем растут восемь громадных маслин с вековыми корявыми стволами. Не подлежит сомнению, что те деревья, под которыми молился Спаситель, были срублены еще во время осады Иерусалима Титом Веспасианом; но и эти маслины так стары и громадны, что доктор Петерман, в описании своего путешествия, считает возможным допустить, что деревья эти современны Спасителю. Во внутренней стороне ограды поделаны часовни, величиной не больше двух аршин, с рельефными изображениеми страданий Иисуса Христа. Обойдя сад, мы поднялись на Елеонскую гору к месту Вознесения. За высокою оградой стоит магометанская часовня, из четырех гладких стен под куполом над камнем, с которого вознесся на небо Спаситель. Вдоль внутренних стен ограды расположены каменные алтари всевозможных исповеданий; на них совершают богослужение. Сопровождавшие нас магометане преклоняли колена и целовали, вместе с нами, обнесенный мраморною рамкой камень, на котором остался след ноги Спасителя. Спустившись с горы, мы проехали в дом нашей миссии, построенный, судя по надписям на остатках великолепных мозаик, на месте старинного кладбища какого-то армянского семейства. В пещерах под домом сохранились гробницы, куда клали на известное время усопших; после истления, кости их обмывались и складывались в одну общую могилу.
Из дома миссии мы поехали к княгине Латур д'Оверн, выстроившей капеллу с галереей вокруг того места, где, по преданию, Спаситель научил Апостолов молитве "Отче наш". Галерея построена колоннадой внутрь, а в нишах окружной стены написана молитва Господня на 36 языках. Княгиня Латур д'Оверн — тип аристократки со всеми феодальными традициями, должно быть, в свое время была, в полном смысле слова, красавицей; теперь, как видно, живет воспоминаниями далекого прошлого и, кажется, старается воскресить вокруг себя обстановку средневековых дам. Держит она себя и говорит с удивительно непринужденным достоинством и даже грацией. Великий Князь зашел к княгине в ее шале и был приглашен во внутренние аппартаменты. Мы же смиренно посидели в приемной, заставленной картинами, археологическими находками, музыкальными инструментами и заваленной книгами. Раскланявшись с княгиней, мы спустились с горы и поехали вдоль Иосафатовой долины, мимо гробницы царей Иудейских, к мечети Омара.
Гробницы царей высечены в скалах в виде перекрещенных ходов, с покоями по сторонам. Снаружи вход украшен двумя, или четырьмя колоннами с фронтоном. Из всех гробниц только одна построена отдельным четыреугольным памятником с карнизом, колоннами и конусообразною вершиной; ее называют гробницей Авессалома.
От могил царей Иудейских, через ворота Св. Стефана, мы проехали к мечети Омара. Она построена на горе Мариах, на колоссальной мраморной террасе, в 450 футов ширины и 550 футов длины, уцелевшей от развалин Соломонова храма. Представьте себе огромный купол в 20 футов вышины и 60 футов в поперечнике, который покоится на цилиндре, поставленном на плоском восьмиграннике, каждая сторона которого равна 67 футам; таков общий наружный вид здания. Внутри вся постройка опирается на множество мраморных колонн. Как снаружи, так и внутри мечеть покрыта великолепнейшими изразцами, тончайшего рисунка и работы, обрамленными белым и голубым мрамором. В решетчатых окнах, по семи на каждой стороне, из которых по три глухих, вставлены цветные стекла, окрашиваюшие внутренность мечети бесчисленными нежными тонами; словом, глаза разбегаются и каждый уголок может заинтересовать изяществом и оконченностью. Почти минутное посещение таких зданий, к сожалению, оставляет только самое смутное впечатление общей красоты и художественности постройки, отличающейся необыкновенною фантастичностью оригинальностью архитектуры, поражающей воображение, но в частностях неуловимою для памяти. Только в последнее время мечеть калифа Омара сделалась доступною христианам и то за большую плату. Несмотря на то, что эта мечеть считается у магометан величайшею святыней, она приходит в видимый упадок. Против мечети калифа Омара, в северо-западном углу древней храмовой стены, на месте церкви "Внесения во храм Иисуса Христа", принадлежавшей тамплиерам, стоит мечеть Эль-Акса, построенная калифом Абдул-Меликом. Он хотел сделать из нее главную святыню магометан. Достойно замечание, что мечеть эта построена в виде христианской базилики, при длине в 272 фута и ширине 189 футов. Под нею сохранились еще своды Соломонова храма, сложенные из огромных монолитов. После обеда я успел осмотреть вместе с Бергом замок ордена Иоаннитов, подаренный султаном Абдул-Азисом принцу Фридриху-Карлу. Замок этот стоит почти против площадки, ведущей ко храму Гроба Господня, и до сих пор лежал полузаваленный мусором; во время нашего посещения значительная часть его была уже раскопана: входной двор, лестницы, галереи, церковь, келии. Постройка очень велика и местами хорошо сохранилась. Между тем уже стало смеркаться. Была пятница, и я вспомнил, что в этот вечер евреи собираются на молитву у стены Соломонова храма. Мы взяли проводника и пошли шагать по неровным, извилистым и гористым улицам. В иных местах, где приходилось проходить под сводами, при быстро наступающей темноте, нам казалось, что мы идем длинными тоннелями. Но вдруг, совершенно неожиданно, мы остановились... Пред нами возвышалась громадная стена, сложенная из монолитов и обросшая в скважинах между кладкой пучками растений, висящих как клочья гигантской бороды; снизу стена была освещена красноватым пламенем от лампад и свеч в руках молившейся толпы евреев, сверху вся посеребрена голубоватобелыми лучами луны. Я хорошо знал прекрасную картину Молитва евреев, Поль-де-Роша, но тем не менее был поражен действительностью. У основание стены, евреи в меховых шапках и длинных с широкими рукавами кафтанах восточного покроя, под предводительством раввина, усердно молились, почти с ожесточением покачиваясь, потрясая руками, головой и жалко взывая на различные голоса.
Сколько противоречия в этой картине!... По-видимому забитый, ничтожный, разбросанный по лицу всей земли народ, вспоминая о минувшем могуществе и величии — жалобно взывает у стен своего прежнего храма, а в действительности, разойдясь по всем странам света, этот же, с виду угнетенный, народ захватил в свою власть капитал и в сущности стал неизмеримо могучее своих предков.
На следующее утро освящали церковь в русском подворье. Она построена, как все наши пятиглавые соборы, с продолговатокруглыми куполами. Внутри весьма изящны паникадила из массивной золоченой бронзы, со стеклянными плоскими чашами для масла и с несколькими огнями от светилен. Освящал патриарх Кирилл со всем собором греческого и нашего духовенства. Тем временем я отправился с Бергом в город, чтобы в подробности осмотреть храм Гроба Господня.
Мы с вами сейчас прослушали повествование о страданиях нашего Спасителя, как об этом повествует св. апостол и евангелист Матфей. Подвиг Христов, Его предкрестные страдания и крестные страдания на Голгофе есть Тайна великая. Никогда человек не сможет, не то, что охватить, но и постигнуть, проникнуть в глубину этой Тайны. Ибо когда Господь совершал Свой Подвиг, то тогда Он перенес нечто такое, что человек обыкновенный вообще не в силах был бы перенести. Насколько мучительно было то, что Он переживал, что Он перетерпел, мы видим из того, что в саду Гефсиманском, когда приближались Его страданья, Он, Который пришел на землю для того, чтобы спасти людей, как будто бы в ужасе отступает от этого подвига и молится Отцу Небесному, что если возможно, "да минует" Его Чаша сия. Так ужасна она была!
Остановимся на одном крупном, можно даже сказать эпохальном, событии новейшей истории Православной Церкви. Крупным и эпохальным – потому что всего несколько лет до того, как оно свершилось, никто не мог просто даже предположить, что оно сбудется.
Хотя я родился и вырос при советском режиме, и в ряде свойств – такой же «совок», как и все ныне в России живущие, но душой отверг всё советское (ненавижу его и в себе самом). Я знал уже, что я – не с теми несчастными, что бездумно хвалятся пирровой победой, одержанной в 1945 году, себе же на голову, а с теми, кого предали в Лиенце; не с Жуковым и Василевским, а с Красновым и фон Панвицем… Этот выбор уже был сделан мною.
Не было предела скорби и унынию древних иудеев, когда разрушен был Иерусалим и сами они были отведены в рабство Вавилонское. "Где суть милости Твоя древния, Господи, имиже клялся еси Давиду" (Пс. 88:5), — взывали они. "Ныне же отринул еси и посрамил еси нас... ненавидящий нас расхищаху себе... и во языцех рассеял ны еси" (Пс. 43:10-15). Но когда, казалось, не было надежды на спасение, находившийся также в пленении пророк Иезекиль удостоился дивного видения. "Бысть на мне рука Господня", — говорит он о том. Невидимая Десница Господня поставила его среди поля, полного костей человеческих. И вопросил его Господь: "Сыне человечь, оживут ли кости сия?" "Господи Боже, Ты веси сия", — отвечает пророк. Тогда глас Господень повелел пророку сказать костям, что даст им Господь дух жизни, облекши их жилами, плотию, кожей. Изрек пророк слово Господне, раздался глас, затряслась земля, и кости стали совокупляться, кость к кости, каждая к составу своему, появились на них жилы, плоть выросла и покрылась кожею, так что все поле стало полно тел человеческих, только души не было в них. Снова слышит Господа пророк и по повелению Его прорекает слово Господне, и от четырех стран слетаются души, входит дух жизни в тела, они встают, и поле наполняется собранием множества людей.
Сейчас, как и всегда, вновь поднимается вопрос о положении нашей Церкви в современном мире. Теперь часто можно услышать мнение, что, к примеру, РПЦЗ должна признавать нынешнюю российскую власть, за которой, якобы, стоит русский народ и не признавать власти украинские, американские, европейские, которые русскому народу враждебны.
Без любви к Богу никому не спастись, а любви к Богу у вас нет. В монастыре её не найдёте; в монастырь идут одни, которых уже позвал туда сам Бог. Без воли Бога нельзя и полюбить его. Да и как полюбить Того, Которого никто не видал? Какими молитвами и усильями вымолить у Него эту любовь? Смотрите, сколько есть теперь на свете добрых и прекрасных людей, которые добиваются жарко этой любви и слышат одну только чёрствость да холодную пустоту в душах. Трудно полюбить Того, Кого никто не видал. Один Христос принёс и возвестил нам тайну, что в любви к братьям получаем любовь к Богу. Стоит только полюбить их так, как приказал Христос, и сама собой выйдет в итоге любовь к Богу Самому. Идите же в мир и приобретите прежде любовь к братьям.
Священномученик Владимир Амбарцумов родился 20 сентября 1892 в Саратове. Его отец, армянин по национальности, Амбарцум Егорович, происходил из города Шемахи Бакинской губернии и был почётным гражданином этого города, одним из сподвижников основателя обучения глухонемых в России Федора Андреевича Рау. Первая жена Амбарцума Егоровича умерла при родах, оставив мужу трёх малолетних детей. После её смерти он переехал в немецкую колонию Сарепту под Царицыном в поисках воспитательницы для осиротевших младенцев. В местной кирхе ему порекомендовали благочестивую девицу из лютеранской семьи Каролину Андреевну Кноблох; она согласилась взять на себя заботы о детях Амбарцума Егоровича и со временем стала его женой. Во втором браке у него родилось ещё трое детей, младшим из которых был Владимир. Детей воспитывали в лютеранской вере.
Дочь священномученика Владимира, Лидия Владимировна Каледа, пишет: «Для старшего поколения родственников отца Владимира были характерны духовные искания и активная общественно-религиозная жизнь… В роду Кноблох были миссионеры, страдавшие от иноверцев. Сама Каролина Андреевна была глубоковерующей и вышла замуж из-за сострадания к овдовевшему Амбарцуму Егорычу и его трём осиротевшим детям… Родная сестра Каролины Андреевны, Ольга, принимала активное участие в жизни Сарептской лютеранской общины, за что в середине 30-х годов высылалась в Вятку… Активная религиозная жизнь была характерна и для рода Амбарцумовых. Брат Амбарцума Егорыча, Саркиз, был видным религиозным деятелем в Армении».
В Саратове, по семейному преданию, Амбарцум Егорович содержал частную школу для глухонемых. Будучи человеком милостивым, нестяжательным (детей бедняков он учил безвозмездно) и, по-видимому, непрактичным, он не смог справиться с финансовыми трудностями и разорился. Из Саратова семья Амбарцумовых в конце 1890-х переехала в Москву и поселилась на Шаболовке. Владимир поступил учиться в Московское Петропавловское училище при Петропавловской лютеранской церкви, находившееся в Петроверигском переулке.
Владимир был резвым и смелым мальчиком. Однажды во время ледохода он на спор перебежал по льдинам Волгу около Саратова. Другой раз на пари пролежал под проходящим поездом. Он «с ранних лет… очень любил природу, много бродил по лесам, хорошо знал пение птиц; имея прекрасный слух, умел вторить любой птице. Он их любил особенно и всегда мечтал иметь целое окно птиц. В лесу он всегда слышал пение птиц и сразу определял, какая поёт, и удивлялся, что мы этого не слышим. Охотником папа никогда не был. В юности у него была собака фокстерьер Дорон, спасённая им от мучивших его мальчишек. Дорон был очень умным псом и очень любил папу. Папа научил его всяким фокусам, в частности лазанью по деревьям за кошками… Папа был очень музыкальным, умел играть на скрипке, фисгармонии и хорошо пел. Видимо, его музыкальность способствовала изучению иностранных языков. Он знал греческий, латынь, английский и немецкий».
В училище Владимир увлёкся физикой, особенно электричеством. Дочери он показывал круглую дыру под окном в доме на Шаболовке, которую некогда пробил, соорудив электрическую «пушку». Своей «сестре Наташе он часто подсовывал какие-нибудь электроды, и её било током, он довёл её до того, что при виде какого-нибудь блестящего предмета она с криком убегала».
После окончания училища в 1911 он поступил в Московский Императорский университет, где проучился полтора года. В марте 1913 по настоянию матери он переехал в Германию, чтобы продолжить образование в Берлинском университете, считавшимся лучшим в мире по техническим наукам. В Берлине он жил у родственников Каролины Андреевны, а средства на учёбу зарабатывал частными уроками.
Здесь Владимир познакомился с христианским студенческим движением, целью которого была проповедь слова Божия среди молодёжи, а основной формой деятельности — изучение Евангелия в небольших кружках. Владимир Амбарцумович стал активным членом движения и, возможно, уже тогда перешёл из лютеранства в баптизм. Позднее он говорил: «Баптизм — это первый класс, но нельзя всю жизнь ходить первачком».
Отъезд его из Берлина, как пишет дочь, «…был знаменательным. Проснувшись утром, он неожиданно почувствовал, что надо срочно возвращаться в Россию. Поезд из Берлина в Россию шёл, огибая город, и имел несколько остановок. Когда отец принял решение ехать на родину, поезд уже отходил от первой станции. Папа успел окончить свои дела и на последней станции сел в этот последний или предпоследний поезд из Германии в Россию накануне первой мировой войны».
Образование он продолжил на физико-математическом факультете Московского университета. В те годы в университете также существовал христианский студенческий кружок, и Владимир принял активное участие в его деятельности. В России в христианское студенческое движение входила и православная интеллигенция. В кружке он познакомился с Валентиной Георгиевной Алексеевой, на которой женился в 1916. «Родители решили всю свою жизнь посвятить проповеди слова Божия», — пишет Л.В.Каледа.
Владимир Амбарцумович был талантливым физиком, и его ждала блестящая карьера, однако после окончания университета в 1917 он оставил научную деятельность, стал зарабатывать на жизнь частными уроками и продолжал трудиться в кружке.
В 1917 у Амбарцумовых родился сын Евгений, в 1919 — Виктор. В конце 1919 из-за голода в Москве семья переехала в Самару, где Владимир Амбарцумович сблизился с Владимиром Филимоновичем Марценковским (†1970), по благословению Патр.Тихона проводившим активную проповедническую деятельность среди учащейся молодёжи. Здесь Владимир Амбарцумович организовал около десяти христианских кружков, в каждый из которых входило от десяти до пятнадцати человек. Собрания кружков вначале устраивались на частных квартирах, а затем был приобретен дом, в одной половине которого поселилась семья Амбарцумовых, а в другой проводились занятия и собрания кружков. За активную деятельность по организации молодёжного христианского движения проповедник в 1920 был арестован и перевезен в Москву. Это был его первый арест. Через пять недель его освободили из заключения с подпиской о невыезде из столицы. Жена навещала его в Москве, а после смерти в 1921 сына Виктора переехала к нему со старшим сыном.
Восстановив связь с московским студенчеством, Владимир Амбарцумов организовал новый христианский кружок. В Кречетниковском переулке[1] нашли брошенный дом и силами студентов привели его в порядок. Здесь поселились Амбарцумовы и наиболее активные члены кружка и проводились занятия с молодёжью по изучению Евангелия. В начале 1920-х христианское студенческое движение получило развитие во многих городах России. Его объединяющим центром стал Центральный комитет христианских студенческих кружков, председателем которого был избран Владимир Амбарцумович. Комитет вёл организационную работу, устраивал съезды представителей кружков (последний легальный съезд проводился в 1924).
В 1922 в семье Амбарцумовых родилась дочь Лидия, а 24 мая следующего года умерла от пищевого отравления Валентина Георгиевна. Перед смертью, прощаясь с мужем, она говорила: «Володенька, я умираю. Но ты не очень скорби обо мне. Я только прошу тебя: будь для детей не только отцом, но и матерью. Поручаю тебе их, и Женечку, и Лидочку, и Никиту[2]. Времена будут трудные. Много скорби будет. Гонения будут. Но Бог даст сил вам, и всё выдержите…».
«Папа очень любил маму, — пишет Л.В.Каледа, — и часто повторял, что не знает, где кончается он и где начинается она. Очень переживая смерть супруги, папа, как мне рассказывали его друзья, внешне держался спокойно».
Похороны Валентины Георгиевны пришлись на Троицкую родительскую субботу и проходили необычайно торжественно: «Все были в белых платьях и пели песнопения. На могиле много говорили о маме, говорил и папа». Через много лет, уже будучи священником, о.Владимир исповедовал человека, который рассказал ему, что толчком, послужившим его приходу к вере, было необычное зрелище: похороны, а все одеты как на торжество, все радостные и все поют… «Это были похороны моей жены!» — сказал о.Владимир.
Незадолго до смерти Валентина Георгиевна беседовала со своей подругой о заупокойных молитвах. Обе они были баптистками и отрицали значение этих молитв. На сороковой день после кончины Валентины Георгиевны эта подруга увидела её во сне и стала рассказывать усопшей о её муже и детях, но та сказала: «Это не то, а вы молитесь за меня? Молитесь, молитесь, это нужно».
«После смерти мамы нас сперва хотели разобрать и взять к себе разные друзья и родственники, но, чтобы сохранить семью, нас стала воспитывать и отдала нам всю свою жизнь её очень близкая подруга, Мария Алексеевна Жучкова... Мария Алексеевна всегда была православной. Это был великий человек, пожертвовавший для нас своей личной жизнью и счастьем иметь своих детей, чтобы мы не остались сиротами. От нас никогда не скрывали, что мама умерла, и мы всегда, как я себя помню, ездили 24 мая на её могилу на Ваганьковское кладбище…
О папе было предсказано, что он будет священником (священство ему предсказала блаженная Мария Ивановна (†1931) из Дивеева, где первый раз он был ещё до перехода в Православие), поэтому Мария Алексеевна, зная, что второженец не может быть священником, отказалась выйти за него замуж. Ещё она боялась быть нам мачехой, если будут свои дети… Об этом разговор у них был только один раз. Больше отец к этому вопросу никогда не возвращался…
После смерти жены Владимир Амбарцумович целиком посвятил себя работе в кружке и жил в основном на его средства (время от времени он находил работу, не требовавшую от него большой отдачи: в 1922-1923 состоял на службе в Рентгеновском институте, а в 1923-1924 — в Союзе коммунальников). До 1924 христианские студенческие кружки пользовались всеми правами легальных общественных организаций, проводили публичные лекции на религиозные темы, в том числе и в Политехническом музее. В 1924 деятельность христианского студенческого движения была запрещена советской властью, и многие его руководители были готовы подчиниться запрещению, но Владимир Амбарцумович рассудил иначе. Он считал, что в такое сложное и бурное время, какими были послереволюционные годы, христианское просвещение в России необходимо, и продолжил деятельность нелегально. Занятия проводились на частных квартирах; собирались членские взносы, организовывались съезды представителей кружков (последний состоялся летом 1928 в Подмосковье).
Вслед за запрещением на движение обрушились репрессии, и проповедник чудом избежал ареста. Однажды он ночевал в доме Николая Евграфовича Пестова[3], куда с ордером на обыск и арест пришли сотрудники ОГПУ. Чекист, проводивший обыск, не знал, что перед ним председатель студенческого движения; он продержал его всю ночь и рано утром отпустил, арестовав только хозяина квартиры. Владимир Амбарцумович пошёл по Москве от одних друзей к другим, но у всех в этот ранний час горел свет — шли обыски. Проходив по городу до открытия парикмахерских, он сбрил бороду и усы, постриг волосы, затем сменил обычные очки на пенсне.
После этого случая он полностью перешёл на нелегальное положение — уволился с гражданской службы и не имел постоянного места жительства. «Мы в то время жили в Манихино, — вспоминает дочь, — в каком-то барском доме. «Маме» сообщили, что папа ждёт её на поляне. Она пришла туда и видит, что там сидит какой-то совсем чужой человек, с большим трудом она узнала в нём папу… Ночевал в это время он у друзей, иногда снимал на короткое время какую-нибудь комнату. Нередко бывало, что, войдя в какой-нибудь дом, при выходе он одевал другую одежду, чтобы быть менее узнаваемым… А мы в это время молились об отце: “Господи, дай, чтобы папа опять был с бородой”».
В середине 1920-х среди близких знакомых Владимира Амбарцумовича появилось много православных; тогда же он познакомился с о.Валентином Свенцицким, оказавшим большое влияние на его духовную жизнь. В 1925 в Никольской церкви на Ильинке о.Валентин крестил детей, а в начале следующего года и их отец принял Православие.
«В Манихино «мама» нас водила в церковь, но никогда не причащала, что очень смущало священника (мы же были некрещёные). Папа, видя скорбь «мамы», решил нас крестить до своего присоединения к Православию».
Став прихожанином Никольского храма на Ильинке, Владимир Амбарцумович сразу включился в жизнь прихода, начал прислуживать и читать в церкви, принял участие в организации и осуществлении паломничеств в Дивеево и Саров. В эти годы он жил на средства, получаемые от частных уроков по немецкому языку и общеобразовательным предметам. В конце 1927 он, как ставленник протоиерея Валентина Свенцицкого, был направлен в город Глазов к Епископу Ижевскому Виктору (Островидову). 4 декабря в кафедральном Преображенском соборе он был рукоположен во диакона, а 11 декабря — во иерея и определён на служение к Георгиевской церкви Глазова. Через две недели о.Владимир был перемещён на службу в Московскую епархию и назначен настоятелем московского Князе-Владимирского храма в Старосадском переулке. Вторым священником в храме был о.Сергий Барделиус, впоследствии иеромонах Феодор, который погиб в заключении в 1930-х.
С этого времени началось непродолжительное открытое служение Церкви священномученика Владимира. По свидетельству прихожан Владимирского храма, он служил вдохновенно, особенно в праздники. Проповедовал он «живо и доходчиво»; особенно большое влияние оказывал на молодёжь и подростков.
В эти годы о.Владимир был близок с о.Сергием Мечевым, расстрелянным в 1941. Летом 1928 по просьбе священника Василия Надеждина, с которым у него также сложились близкие отношения, он временно служил в храме во имя Святителя Николая у Соломенной Сторожки. Отец Василий после продолжительной болезни уехал лечиться на кумыс, доверив о.Владимиру своих духовных чад. Тот в короткое время расположил к себе прихожан Никольского храма своей деликатностью и полным отсутствием желания «завоевать» их сердца, принадлежавшие другому пастырю.
В 1929 Князе-Владимирский храм был закрыт. Оставшись без места, о.Владимир с сыном пытался проехать к о.Георгию в Кара-Тюбе, но из-за голода и болезни сына был вынужден вернуться в Москву.
В октябре о.Василия Надеждина арестовали и сослали в Кемский концлагерь, и 19 февраля 1930 он скончался в Кеми, перед кончиной написав письмо своим духовным детям и о.Владимиру, прося его возглавить осиротевший приход. Отец Владимир откликнулся на эту просьбу и стал настоятелем храма Святителя Николая у Соломенной Сторожки; вместе с ним служил о.Михаил Шик, расстрелянный в Бутове 27 сентября 1937.
Община Никольского храма, созданная в 1920-е о.Василием, была известной в Москве. Храм посещало много молодёжи. Прихожане, в основном, жители посёлка при Сельскохозяйственной академии, занимались преимущественно научной деятельностью. Когда после революции запретили преподавание Закона Божия в школах, группа профессоров академии обратилась к о.Василию с просьбой организовать религиозно-нравственное воспитание их детей. Батюшка часто проповедовал, не жалея сил для того, чтобы уберечь свою паству от соблазнов безбожного времени. Он устраивал беседы об основах православного вероучения. Создал прекрасный молодёжный хор.
Отец Владимир сумел сохранить и укрепить общину Никольского храма. Его службы и проповеди собирали полный храм. Прихожанам запомнились беседы на темы апостольских посланий и Евангелия. Со свойственной ему ревностью священномученик Владимир заботился о благолепии храма, уделял много внимания церковному хору. Обладая прекрасным музыкальным слухом и красивым голосом, он хорошо знал и любил богослужебное пение[4] и часто обсуждал с регентом предстоящие службы, выбирая соответствующие песнопения.
Он считал, что в храме ничто не должно отвлекать внимание от молитвы. Как-то он сказал регенту правого хора Ольге Павловне Шпор: «Выхожу на амвон, смотрю на ваш хор — цветник, а не церковный клирос: платочки и шапочки всех видов, цветов и узоров». После этого девушки-певчие стали надевать чёрные платки, и хор внешне воспринимался как единое целое.
Священномученик Владимир «был высокого роста с чёрными длинными волосами, всегда с бородой, и в молодости тоже». Он обладал твёрдым, не терпящим компромиссов характером и в то же время был очень миролюбив и не переносил ссор. С каждым человеком, за очень редким исключением, он разговаривал как с самым важным и дорогим. Он запечатлелся в памяти духовных детей как очень цельная личность; окружающих всегда поражал сосредоточенный взгляд его тёмно-карих глаз; трудно было представить у него хаотическое блуждание мыслей, как это бывает у большинства людей. Он мог сосредоточенно молиться среди шума и суеты; его близкие, у которых он нередко жил, вспоминают, как он подолгу молился, стоя в углу комнаты, в которой жизнь шла своим чередом: кто-то разговаривал, ел, спал и т.д.
Весной 1931 благочинный предложил духовенству следовать формуле поминовения властей, введенной митр.Сергием, и определить своё отношение к Декларации 1927. В случае несогласия предлагалось уволиться, и о.Владимиру ничего другого не оставалось как уйти. В сентябре 1931 он поступает на службу в Научно-исследовательский институт птицеводства заведующим группой измерительных процессов.
Находясь на гражданской службе, он продолжал активную духовно-религиозную работу: руководил своими духовными детьми, совершал службы в домах наиболее близких из них, исповедовал, занимался с молодёжью. Не имея возможности часто встречаться с духовными детьми, он прикреплял духовно неопытных чад к более зрелым.
Сам испытав тяготы лишений, о.Владимир разыскивал семьи репрессированных и организовывал им постоянную материальную помощь. В то время он имел неплохой заработок, значительную часть которого отдавал неимущим. Ограничивая потребности своих собственных детей, он оставляя самый минимум и не допуская никакого излишества. «Помню, у меня были туфли, — пишет Л.В.Каледа, — а кто-то подарил мне синие резиновые тапочки, папа их у меня отобрал и отдал нуждающейся семье». Своих духовных детей, имеющих достаток, он благословлял помогать семьям лишенцев, требуя, чтобы помощь поступала регулярно в договорённом объёме и в чётко определённый срок.
Среди семей, которым помогали о.Владимир и его духовные дети, были как семья о.Василия Надеждина, так и семьи других священников. Дочь вспоминает, как в начале 30-х они с отцом ходили по Сергиеву Посаду и искали семью о.Владимира Медведюка, «с которым папа, видимо, был достаточно хорошо знаком, так как они одно время служили в соседних храмах».
5 апреля 1932 о.Владимир был арестован органами ОГПУ как «активный участник Всесоюзной контрреволюционно-монархической организации “Истинно Православная Церковь”». В протоколе допроса имеются такие его слова: «Формулу, введенную Сергиевским Синодом, о поминовении властей я считал для себя неприемлемой (как новшество) и поэтому её не употреблял. Это, в частности, было одним из мотивов моего ухода от священнической деятельности. Как верующий человек я, естественно, не могу разделять политики соввласти по религиозному вопросу… Фамилии своих знакомых предпочитаю не называть, дабы не навлечь на них неприятностей… Ведя организованную работу среди молодёжи, я ставил перед собой задачу удовлетворения их личных запросов, в духе христианского понимания жизни. Это были частью из числа прихожан церкви Соломенной Сторожки, частью — не прихожане. Организованной эту работу понимать следует в том смысле, что отношения эти были результатом личного доверия, дружбы. Постепенно эти люди от меня отошли — в силу моей загруженности и намерения оставить эту деятельность. По социальному признаку это были, главным образом, советские служащие, преимущественно женщины. Повторяю, что назвать персонально этих людей я отказываюсь по моральным и религиозным причинам…»
В обвинительном заключении, составленном в июне 1932, о.Владимиру инкриминировалась «контрреволюционная работа среди молодёжи». Фактически же арест, что признают даже нынешние увёртливые историки, был связан с непризнанием декларации митр.Сергия. По этому делу было арестовано более ста человек духовенства и мирян, не поминающих митр.Сергия, в том числе и большая группа прихожан Соломенной Сторожки.
Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ СССР 7 июля 1932 о.Владимир был приговорён к высылке в Северный край сроком на три года, но затем было постановлено приговор считать условным и обвиняемого «из-под стражи освободить», о чём ходатайствовало руководство Академии наук, где он в то время работал.
После освобождения о.Владимир продолжал работать научным сотрудником в ряде научно-исследовательских организаций, занимался разработкой и конструированием различных приборов и установок, имел авторские свидетельства на изобретения. «Помню, он что-то паяет, а потом ходит дует куда-то в трубку. Так он сделал мне маленькую железную чернильницу «невыливайку», так как в школе не было чернил и мы носили их из дома в пузырьках или стеклянных чернильницах и, кувыркая их, вечно обливались чернилами...»
До зимы 1934-1935 о.Владимир не имел возможности жить со своими детьми. Они с Марией Алексеевной жили в Подмосковье, снимая комнаты то в одном, то в другом месте, а о.Владимир скитался из квартиры в квартиру по своим московским друзьям. Иногда, войдя в чей-нибудь дом, он видел, что там и так много народа, и уходил, ища пристанища на ночь в другом месте. Соскучившись по семье, он ехал её навещать, говоря: «Я поехал в Лидино», — так по имени дочери он называл места, где жили дети. «Когда папа священствовал, — вспоминает Лидия Владимировна, — то мы были лишенцами, не получали карточек и не могли поступать в институт. Папа привозил продукты из Москвы, то, что нам собирали на приходе — собирали, урывая от себя». Когда дети подросли, он старался приезжать регулярно, хотя бы раз в неделю, занимаясь их воспитанием и образованием. «Помню, мы с Женей «делили папу» по часам, и иногда когда Женино время кончалось и он не отходил от папы, говоря: “О чём тебе с Лидой говорить, только о куклах”, а я плакала».
Отец Владимир читал с детьми Слово Божие, с каждым отдельно. Кроме того, он учил дочь обиходному пению, а с больным сыном, не имевшим возможности посещать школу, занимался физикой и математикой. Полученных в это время знаний Евгению было достаточно, чтобы, когда он стал студентом-филологом, подрабатывать себе на жизнь репетиторством по физике и математике.
В 1934 о.Владимир устроился на работу в Институт климатологии в посёлке Кучино. Здесь он снял две комнаты, в которых поселился вместе с детьми и Марией Алексеевной. Затем им представилась возможность переехать в Никольское — ближе к Москве.
«Эти годы были для меня самыми счастливыми, — пишет Л.В.Каледа, — папа жил всегда с нами. Наконец пришла возможность привести нашу фисгармонию[5], и папа с наслаждением играет на ней и поёт духовные и церковные песнопения, “песни Сиона” — песни и гимны студенческого кружка:
Непобедимое дано нам знамя, Среди гонений его вознесём, Бог нас в любовь приобрёл Себе вечно, И нам победу даёт Христос…
Папа, сам будучи с рождения не православным, очень всегда просил «маму» держать православный быт в доме. Все церковные праздники у нас отмечались, конечно, хождением в церковь, а также праздничным столом, на который «мама» была мастерицей, несмотря на скудость продуктов… В церковь мы ходили в “Салтыковке”[6]. Папа обычно стоял в алтаре. В неделю Святых отцов перед Рождеством папа всегда читал Апостол и очень подчеркивал слова «ВЕРОЮ…» (Евр. 11:36-39). И теперь в этот день я всегда почти со слезами вспоминаю своего отца, так как это чтение подходит к его жизни: Друзии же руганием и ранами искушение прияша, еще же и узами и темницею… И сии вси поспешествовани бывше ВЕРОЮ…
В середине тридцатых годов о.Владимир стал духовным сыном иеромонаха Данилова монастыря Павла (Троицкого), почившего в 1992, после долгих лет жизни в затворе. Вместе с ним у о.Павла окормлялась и вся семья.
В августе 1937 начались массовые аресты. «Каждое мгновение мы ждали ареста папы. Вечерами и ночью мы прислушивались к каждому автомобильному сигналу». В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом на окраине села Николо-Архангельское, неподалеку от Москвы, где в то время в двух маленьких проходных комнатках жила семья Амбарцумовых. Отец Владимир с сыном спали в сарае и, услышав стук, стали переговариваться, спрятано ли облачение. Пришедшие прошли на голоса в сарай, нашли облачение и предъявили ордер на арест. Начался обыск. Следователь искал священные сосуды и антиминс. Он с радостью хватал каждую шёлковую тряпочку и всё спрашивал: “Где это?” (он забыл слово “антиминс”)... Антиминс был спрятан внутри старой фарфоровой керосиновой лампы, которая стояла на шкафу. Священные сосуды — в вещах на чердаке. Следователи стали подниматься на чердак, но, видимо, устали и вернулись с половины лестницы. Забрали много всяких бумаг, писем, книг, молитвенники, комплект облачений, наперсный серебряный крест. Хотели забрать медальон с частицей мощей святителя Николая, отложили его с другими вещами на стол, но Евгений потихоньку забрал его и спрятал[7]… Мы собрали папе какие-то вещи и положили их в наволочку. Папа вышел из дома, мы его провожали. Когда проходили садом, я сорвала яблоко и подала папе. “Не надо”, — сказал следователь. “У вас есть дети? — оборвала его мама. — Так дайте же детям проститься с отцом”. Батюшка попросил прощения у хозяйки дома за беспокойство. Она сказала, что давно поняла, что он священник. Это была простая верующая женщина. Дети проводили отца до железнодорожной линии, дальше их не пустили. С платформы он помахал рукой и сел вместе с сопровождающими в поезд.
«Утешайтесь надеждою, в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны», — было написано на пасхальном яичке, присланном о.Павлом (Троицким) Лидии Амбарцумовой на Пасху 1938.
Отец Владимир был заключён в Бутырскую тюрьму. Допрашивали его 20 и 21 сентября, а также 12 октября 1937:
— В каких контрреволюционных организациях, когда и где вы вообще состояли?
— Я никогда ни в каких контрреволюционных организациях и группах не состоял.
— А чем вы тогда объясняете арест членов христианского студенческого кружка, фактически занявшегося контрреволюционной деятельностью? — Прежде всего, я глубоко убеждён, что советская власть религиозных людей не понимала и не понимает по сие время, поэтому совершенно естественно, уже тогда возникли подозрения в том, что христианский студенческий кружок, проповедовавший христианскую веру среди студенческой молодёжи, занимается контрреволюционной деятельностью. Я этот факт категорически отвергаю, а поэтому не могу считать себя состоявшим в контрреволюционной организации.
— Назовите известных вам по 1920 году членов христианского студенческого кружка и укажите, где они находятся в настоящее время.
— Руководителями этой организации были: Марценковский Владимир Филимонович — лектор, примерно в 1921 году был выслан из пределов СССР за границу; где он находится, мне неизвестно, и связи с ним я не имею; Шереметьева Анна Сергеевна (бывшая графиня) — умерла примерно в 1933 году. Фамилий рядовых членов организации я не назову, ибо не нахожу нужным.
— Расскажите следствию, какую роль вы играли в христианском студенческом кружке в 1920 году.
— В городе Куйбышеве (бывшая Самара) я был активным руководителем организации, являясь председателем.
— Назовите круг ваших родственников и близких знакомых и укажите, где они живут, чем занимаются.
— Брат — Амбарцумов Аршак Амбарцумович, живёт в городе Москве, Вспольный переулок, дом № 19, квартира 9, работает инженером Главугля; сестра — Амбарцумова Наталья Амбарцумовна, проживает в городе Москве, Владимиров проезд, дом № 6, работает учительницей глухонемых; что касается своих знакомых, то я их просто не назову, ибо не хочу компрометировать своей судьбой. Должен ещё указать тётку Кноблох Ольгу Андреевну, которая выслана в Кировскую область в 1935 году из Сталинградского края, города Красноармейска, а за что — мне неизвестно…
— Следствие располагает данными, что вы у себя на квартире проводили тайные богослужения. Дайте показания по этому вопросу.
— Тайных богослужений у себя на квартире я не проводил. Начиная с 1931 года я бросил работать как священник и с тех пор богослужениями не занимаюсь вообще, хотя сана с себя не снимал — не отказывался.
— Имели ли место случаи, когда во время личного богослужения присутствовали посторонние люди?
— Таких случаев не было…
— Вы на следствии 21 сентября 1937 заявили, что категорически отвергаете контрреволюционную деятельность христианского студенческого кружка в 1920 году. Чем объяснить такую уверенность и гарантию в отношении этой организации и людей её?
— На основании принятого устава этого кружка как сама организация, так её члены должны были быть аполитичными. Поэтому я категорически заявляю, что ни сам кружок, ни его члены контрреволюционной деятельности не могли проводить.
— Вы вчера отказались дать показания в отношении лиц, входивших в организацию в 1920 году, известных вам сейчас как по месту жительства, так и по месту работы. Следствие настаивает, чтобы вы перечислили их.
— Так как я не усматриваю в деятельности этой организации ничего контрреволюционного, то я окончательно отказываюсь называть фамилии её членов…
— Назовите круг лиц, посещавших вашу квартиру, и расскажите о характере разговоров с ними.
— О том, что квартиру посещали мои брат и сестра, я уже говорил, а в отношении других показания давать я категорически отказываюсь. Разговоры, которые я вёл, носили характер семейно-бытовой, религиозный и научный, причём должен указать, что эти разговоры не носили политического характера, и я, в частности, считаю, что политические проблемы не являются главными проблемами ни в жизни отдельных людей, ни в жизни общества…
— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились в Шиком Михаилом Владимировичем?
— С Шиком я знаком с зимы 1928-1929 года, и с осени 1929 года я с Шиком хорошо познакомился, когда его двадцатка с моим отзывом пригласила его служить в церковь у Соломенной Сторожки священником. Я в это время замещал настоятеля церкви.
— Когда и где вы встречались последний раз с Шиком М.В.?
— Последняя моя встреча была с Шиком М.В. осенью 1934 года в Москве, я его случайно встретил на Арбате, и пошли к нему на квартиру.
— Следствие располагает данными, что вы с Шиком М.В. встречались в начале 1937 года, и требует от вас правдивого показания.
— В начале 1937 года я с Шиком М.В. не встречался.
— Зачитываю вам показания обвиняемого вашего единомышленника Шика М.В. от 3 июня 1937 о том, что вы у него были два раза в городе Малоярославце в 1935-1936 годах и два раза был у вас на квартире обвиняемый Шик М.В.
— Да, я, Амбарцумов В.А., целиком подтверждаю показания Шика М.В. о том, что я был у него два раза в городе Малоярославце и он у меня был два раза на квартире в селе Никольском, встречи были у нас в 1935-1936 году.
— Почему вы скрывали от следствия встречи с Шиком М.В. в начале 1937 года?
— Встречи с Шиком М.В. в начале 1937 я скрывал от следствия лишь только потому, что я боялся, что буду обвинён как участник контрреволюционной организации церковников, будучи связан с арестованным Шиком М.В.
— Цель поездок к Шику М.В. в город Малоярославец в 1935-1936 годах?
— Цель моих поездок к Шику М.В. в город Малоярославец в 1935-1936 годах — личные встречи с единомышленником и обменяться мнениями по церковным, общерелигиозным вопросам, а также и жизненным вопросам.
— Изложите содержание контрреволюционных разговоров, имевших место между вами и Шиком М.В.
— При наших встречах мы, то есть я, Амбарцумов, и Шик, обсуждали о тяжёлом ненормальном положении Православной Церкви в СССР, говорили, что раз Церковь отделена от государства, то государство не должно вмешиваться в церковные дела, также говорили, если Церковь не занимается политикой, то надо дать Церкви свободу действий и дальнейшего её развития, дать возможность провозглашать свободно проповеди с целью укрепления Православной Церкви. Я говорил, что бывают случаи, когда служители культа невинно осуждаются за контрреволюционную деятельность и высылаются в концлагеря и в тюрьмы.
— Что вы говорили о новой Конституции?
— По вопросам Конституции я говорил, что хотя служители культа и получили по новой Конституции права быть избранными и избирать, но я не верю, что служители культа будут избраны в советы.
— Ваше отношение к советской власти?
— Я по своим убеждениям заявляю, что советская власть есть явление временное, как всякая власть.
Дело № П-63970, допрос 21.05.1937.
Как видно из протоколов, на вопросы о знакомых, сотрудниках по Христианскому студенческому движению, близких духовных чадах и собратьях-священниках о.Владимир называл уже скончавшихсях, лиц находящихся вне досягаемости властей, то есть говорил лишь о том, что и без него было известно сотрудникам НКВД, или просто отказывался отвечать.
2 ноября было составлено заключение по следственному делу. Отец Владимир обвинялся в том, что он был «активным участником и организатором контрреволюционной нелегальной монархической организации церковников — последователей “ИПЦ”, среди своих единомышленников проводил большую контрреволюционную работу, направленную к свержению соввласти и реставрации монархического строя в СССР, то есть в преступлении, предусмотренном ст.58, п.10 и 11 УК РСФСР».
Следственное дело было направлено на рассмотрение тройки при УНКВД СССР по Московской области, которая 3 ноября 1937 постановила «Амбарцумова Владимира Амбарцумовича расстрелять».
5 ноября священномученик Владимир был расстрелян на Бутовском полигоне под Москвой. На запросы родных отвечали: «Осуждён на 10 лет без права переписки». В начале 1956 сын отца Владимира, уже ставший к тому времени сергианским священником[8], подал в Прокуратуру заявление с просьбой предоставить сведения о судьбе отца. В полученном ответе говорилось, что о.Владимир умер 21 декабря 1942 в лагере от заболевания почек. Дата эта родными не была воспринята как день смерти.
«Память о твоём папе у меня глубоко в сердце: при жизни он был для меня одним из самых близких по духу и дорогих для души людей, а теперь он сияет мне из Вечности, как сияют многие из великих христиан трёх первых веков нашей эры… Тогда семьи подобных твоему папе считали себя счастливыми, имея близких покровителей в Царстве Небесном», — писал в то время Н.Е.Пестов.
Чтобы узнать подлинные обстоятельства кончины священномученика Владимира, его дети и внуки в течение многих лет молились святому великомученику Артемию, помогающему отыскивать пропавших (память 20 октября/2 ноября). Весной 1989 родственники подали заявление в Прокуратуру с просьбой выдать копию свидетельства о реабилитации и в августе получили справку, в которой говорилось, что постановление тройки от 3 ноября 1937 аннулировано «из-за недоказанности преступления». В управление КГБ был подан запрос о причине и месте смерти.
1 ноября, накануне дня памяти святого великомученика Артемия, Лидия Владимировна читала его житие и молилась; ночь со 2 на 3 ноября прошла почти без сна. Наутро семья узнала, что о.Владимир принял мученическую кончину: 3 ноября один из его внуков был приглашен в КГБ, где ему сообщили, что именно в этот день, 3 ноября, в 1937 году постановлением тройки отец Владимир был приговорен к расстрелу и 5 ноября того же года расстрелян. По одному делу с ним были осуждены и расстреляны Владимир Алексеевич Комаровский, художник- иконописец, и Сергей Михайлович Ильин.
5 ноября 1989 года, через 52 года после расстрела священномученика Владимира, отец Глеб Каледа отслужил по нему заупокойную литургию. На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года священномученик протоиерей Владимир Амбарцумов был прославлен в лике святых.
К сожалению, как часто это бывает, природные дети и внуки не пошли по стопам своего святого родителя. Все они, насколько известно, стали последователями сергиевского лжеправославия и псевдокатакомб. Вот как заканчивает своё повествование об о.Владимире сергианский составитель его жизнеописания:
«В семье Амбарцумовых мечтали, что у них будет двенадцать детей — двенадцать проповедников Слова Божия. Господь исполнил эти чаяния в следующих поколениях: сейчас в роду Амбарцумовых-Каледа (Лидия Амбарцумова стала женой протоиерея Глеба Каледы) двенадцать священников: священномученик Владимир; его сын о.Евгений; пятеро внуков — два сына матушки Лидии и о.Глеба (один из них настоятель храма во имя Новомучеников Российских на Бутовском полигоне, где покоятся мощи его деда) и три сына о.Евгения; правнук и четыре зятя.
Младшая дочь матушки Лидии и о.Глеба, принявшая монашеский постриг с именем Иулиания, — игумения Зачатьевского женского монастыря в Москве. Кроме того, в роду три дьякона и два семинариста.
Одна из внучек священномученика Владимира, Мария (матушка о.Александра Ильяшенко), с детства мечтала иметь много детей, чтобы больше было православных людей. Господь исполнил ее желание: у них с о.Александром шесть сыновей и шесть дочерей».
Примечания
[1] Снесен в связи со строительством Нового Арбата.
[2] Никита был приёмным сыном Амбарцумовых; впоследствии он нашёл своих родственников и уехал на родину в Чувашию.
[3] Н.Е.Пестов (1892-1978) — известный писатель.
[4] По воспоминаниям близких, любимым гласом о.Владимира был седьмой.
[5] Эта фисгармония в настоящее время находится в Зачатьевском монастыре.
[6] Храм в честь Почаевской иконы Божией Матери у станции Салтыковка.
[7] Сейчас эта святыня находится в семье покойного Николая Амбарцумова (1950-1986), внука священномученика Владимира.
[8] Евгений Амбарцумов стал патриархийным священником в 1951; был настоятелем Свято-Троицкого собора Александро-Невской Лавры в Ленинграде; скончался 26 ноября 1968.
Автор игумен Мефодий. Гость студии Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Агафангел и ведущий программы беседуют о будущем портала Интернет Собор, о статье Епископа Дионисия и протоиерея Тимофея, а также об объединении разрозненных христиан.
Мы съ вами знаемъ, молодые друзья, что Богъ-Творецъ создалъ человѣка по образу и подобію Своему, и печать этого образа положилъ на самое его существо, на самую природу человѣческую.
Фотографии с Праздника Входа Господня во Иерусалим в Астории (РПЦЗ, США). Свято-Троицкий приход, настоятель - прот. Всеволод Дутиков.
ФОТИЯ
Сегодня Лазарева суббота — суббота на шестой неделе Великого Поста (накануне Вербного Воскресенья). 
Дмитрий Антонович Скалон. Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
Мы с вами сейчас прослушали повествование о страданиях нашего Спасителя, как об этом повествует св. апостол и евангелист Матфей. Подвиг Христов, Его предкрестные страдания и крестные страдания на Голгофе есть Тайна великая. Никогда человек не сможет, не то, что охватить, но и постигнуть, проникнуть в глубину этой Тайны. Ибо когда Господь совершал Свой Подвиг, то тогда Он перенес нечто такое, что человек обыкновенный вообще не в силах был бы перенести. Насколько мучительно было то, что Он переживал, что Он перетерпел, мы видим из того, что в саду Гефсиманском, когда приближались Его страданья, Он, Который пришел на землю для того, чтобы спасти людей, как будто бы в ужасе отступает от этого подвига и молится Отцу Небесному, что если возможно, "да минует" Его Чаша сия. Так ужасна она была!
Священномученик Владимир Амбарцумов родился 20 сентября 1892 в Саратове. Его отец, армянин по национальности, Амбарцум Егорович, происходил из города Шемахи Бакинской губернии и был почётным гражданином этого города, одним из сподвижников основателя обучения глухонемых в России Федора Андреевича Рау. Первая жена Амбарцума Егоровича умерла при родах, оставив мужу трёх малолетних детей. После её смерти он переехал в немецкую колонию Сарепту под Царицыном в поисках воспитательницы для осиротевших младенцев. В местной кирхе ему порекомендовали благочестивую девицу из лютеранской семьи Каролину Андреевну Кноблох; она согласилась взять на себя заботы о детях Амбарцума Егоровича и со временем стала его женой. Во втором браке у него родилось ещё трое детей, младшим из которых был Владимир. Детей воспитывали в лютеранской вере.
