Синодик РПЦЗ. Игумения Мария (Робинсон)
Матушка Мария родилась 8 июля 1896 года в г. Глазго (Шотландия). Мать - чистокровная шотландка, родом из помещичьей семьи. Отец - полуирландец, пресвитер Шотландской церкви, окончил университет в Гейдельберге (Германия) и впоследствии написал книгу о Христе под названием «Иисус Христос в новом освещении», в которой высказывал свое мнение о Воскресении Христовом, развивал личные мнения, считая Спасителя за духоносного человека. Появление этой книги повлекло за собой отлучение его от церкви, вскоре после чего он заболел туберкулезом и умер. В то время одиннадцатилетняя Марион гостила у друзей и в ночь на 4 декабря во сне услышала голос, что ее отец при смерти. В испуге девочка проснулась и уже не смогла уснуть, а утром за ней приехали, чтобы отвезти домой, поскольку ночью скончался отец. С этого момента можно говорить о так называемой мистической одаренности матушки Марии, которой она всюду так выделялась среди людей, которые ее окружали. В 17 лет Марион сама заболела туберкулезом и оказалась на излечении в санатории, где ей было видение Неопалимой Купины. Предчувствие будущих скорбей?
У Марион было два младших брата и старшая сестра. Последняя рано вышла замуж, отошла от Бога, и дальнейший контакт между сестрами не сложился. К братьям она была очень привязана, но они рано ушли из жизни. Геральд погиб на фронте в 17-м году. Накануне Рождества мать получила телеграмму, где он сообщал о своем приезде. И, несказанно обрадовавшись, она поджидала сына, как вдруг он пришел к ней во сне: «Не жди меня, но очень скоро мы будем вместе». После праздников пришла похоронная на Геральда. Через два месяца скончалась мать.
Второй брат, Нигель, был слаб здоровьем и тоже лечился в санатории. Однако излечившись от туберкулеза, он по причине семейных несчастий впал в меланхолию, истощил себя до крайности и рано умер. В доме никогда не говорили о душевных состояниях, поэтому матушка Мария вдвойне переживала все семейные испытания, которые, по счастью, не сломили, а напротив, закалили ее. И уже с молодости решила она посвятить себя Богу и миссионерскому служению ближнему.
Образование матушка получила в Шотландии, в женском колледже св. Леонарда, закончив его в 1914 году. Затем прошла полный двухгодичный курс сестер милосердия в Ливерпульском детском госпитале по специальности «детские заболевания и уход за больными детьми», по окончании которого (1919) получила диплом с похвальным отзывом. После чего прошла полный пятилетний курс медицинского образования в Лондонском госпитале(1919-1923), окончив его опять же с дипломом и с похвальным листом. И в довершение всего - учеба на факультете социальных наук при Белфордском университете в Лондоне (диплом в 1926 году).
Барбара Марион Робинсон во время учебы в Лондонском госпитале; 1923.
После чего она проработала 4 года на государственной службе, получила конфирмацию High Church в Лондонском соборе св. Павла от лондонского архиепископа и поступила послушницей в монашескую общину Христа Спасителя Исцеляющего. С группой священников и женских сотрудниц была послана на послушание в Индию, в город Пуна, в епархию архиепископа Бомбея, с благословения которого основала там молитвенный миссионерский центр - Дом для приходящих больных с целью духовной и физической помощи страждущим. Пострижение в монашество по чину Высшей Англиканской Церкви с пожизненными обетами и с именем Стеллы произошло 10 августа 1929 года.
В Палестине тогда было много иностранцев, особенно англичан, и с. Валентина (Цветкова), владея, как английским, французским и немецким языками, так и манерами русского гостеприимства, легко устанавливала хорошие контакты с инославными посетителями. В начале 1932 года "верхний капустинский" домик сняла одна состоятельная англичанка, а в мае того же года известила с. Валентину, что уезжает из Иерусалима на три месяца, в течении которых по ее рекомендации в домике станут проживать две англиканские монахини родом из Шотландии, миссионерки, приехавшие на поклон Святой Земле, но направлявшиеся дальше в Индию. Одна из них, с гордостью сообщила дама, уже организовала там свой "молитвенный дом" и теперь едет продолжать начатое ею дело. К сообщению этому с. Валентина отнеслась без должного восторга. Оно и понятно, поскольку сам факт, что в Русской Гефсимании поселятся инославные монахини, да к тому же еще и ревностные англиканские миссионерки, не мог не обеспокоить ее. И когда она впервые увидела их, одетых в голубое и в столь причудливых на ее взгляд головных уборах, так и совсем разволновалась. Но выхода другого не было. Это был вынужденный компромис, обусловленный необходимостью выживания Русского Православия на Святой Земле.
Одну из монахинь звали Стелла, другую - Катрин-Фрэнсис. По-счастью, их пребывание в Гефсимании протекало почти незаметно, но по-прошествии трех месяцев возвратилась изначальная съемщица "капустинского" домика, и с благословения владыки Анастасия обеим монахиням было предложено перебраться в нижнюю постройку. Те перебрались, а с. Валентина приуныла еще сильнее. Однажды при встрече с монахиней Катрин та робко поинтересовалась, отчего русская сестра постоянно грустит, на что услышала: "Отдаю Господу свою великую скорбь по России". А через какое-то время в саду на скамейке под деревом она и сестра Стелла проговорили до трех часов утра. Выяснилось, что о России и о русском православии у англиканских сестер было весьма смутное представление. За одним лишь исключением, что когда-то с. Стелла прочитала крошечную брошюру об убиенной коммунистическими безбожниками русской княгине Елисавете, внучке английской королевы Виктории. Это были воспоминания графини Олсуфьевой, написанные ею по-английски и опубликованные в Лондоне. (С. A. Olsouffiev, Grand Dushess, London 1922) Светлый образ Вел. княгини, основательницы Марфо-Мариинского делания в Москве, настолько поразил воображение с. Стеллы, что был ею взят за образец истинного служения милосердию, с целью которого она повторно и направлялась в Индию, бывшую тогда английской колонией. И можно только догадываться, насколько же она была поражена, узнав, что останки убиенной русской княгини Елисаветы покоятся в Гефсиманском саду, под храмом св. Марии Магдалины, всего лишь в нескольких метрах от места, где они живут. Выяснилось, что и евангельская Вифания и сестры Марфа и Мария, полюбились с. Стелле уже с юности, что в конечном итоге определило ее жизненный путь. Рассказала она и о своей миссионерской деятельности в Индии и о создании там уголка по подобию евангельской Вифании. И в порыве полного откровения призналась с. Валентине, что как-то еще в Лондоне было ей во сне необычное видение: большой камень с непонятными начертаниями.
По пробуждении своем она, как это ни странно, но смогла воспроизвести все знаки. Надпись на камне оказалась греческой - АНАСТАСИОС (анастасиос, что означает ВОСКРЕСЕНИЕ). И теперь, когда она здесь, в Русской Гефсимании, и русского епископа, который так сердечен и внимателен к ним, зовут Анастасий, она все чаще и чаще задумывается над тем, что могло бы означать тогдашнее ее сновидение.
С того утра обе монахини-англиканки стали ежедневно заходить в храм св. Марии Магдалины и посещать богослужения. Это сблизило их с инокиней Валентиной и с владыкой Анастасием. Сестры пленились красотой Православия, но при этом и столкнулись со всеми трудностями, выпавшими на его долю в Палестине. Посетив в очередной раз Вифанию, столь желанный их сердцу уголок, они удручились той разрухой и запустением, которые царили на русском участке, оккупированном во время Первой мировой войны турецкой кавалерией. Впрочем, вся Вифания того времени была местом страшного запустения и бедности, что определялось видом ее жилищ, жителей и, особенно, детей. Тогда сестер Стеллу и Катрин посетила мысль отложить поездку в Индию и задержаться в Палестине, поскольку в помощи теперь уже нуждалась сама евангельская Вифания. Возникло желание помочь этим искренне верующим и неимущим русским людям в обустройстве вифанских руин и в создании там обители с благотворительной работой для местного населения - в память гостеприимства Марфы и Марии к Иисусу. С предложением своим они обратились к владыке Анастасию, на что тот коротко и ясно ответил: "Достаньте деньги, а я помогу с рабочими". И тогда все денежные средства, которыми сестры располагали на тот момент, тут же были отданы на благое дело. А владыка послал своих миссийских, в том числе и священнослужителей, на восстановительные работы, которые велись под руководством архим. Серафима (Седова). Так началось бескорыстное сотрудничество инославных монахинь Стеллы Робинсон и Катрин Спрот с Русской Духовной Миссией в Палестине.
Восстановительные работы в Вифании продвигались успешно. Обе шотландки, будучи родом из влиятельных семейств с хорошей родословной и репутацией, тут же заручились поддержкой английских властей в Палестине, что в значительной степени распространилось и на Русскую Духовную Миссию. Власти, по мере возможностей, стали содействовать русским в их деятельности в Вифании. Большую роль сыграло и то, что усыпальницей внучки английской королевы Виктории и сестры супруги последнего русского царя, Вел. княгини Елисаветы Федоровны, стала церковь св. Марии Магдалины в Русской Гефсимании, на чем с. Стелла своевременно сделала акцент. И сложилась удивительная ситуация: личные симпатии и покровительство двух англиканских монахинь, сочувствовавших отверженной русской церкви, повлекли за собой правовое покровительство со стороны целой державы, которую те представляли. И в какой-то степени смягчилось у русских людей, проживавших тогда в Палестине, до боли обостренное чувство потерянности, связанное с отсутствием покровителя, коим некогда была их родина - Россия.
Возраставший интерес обеих инославных монахинь к Русскому Православию был уже нескрываем. Все свое время теперь они проводили либо с инок. Валентиной в храме, либо в Вифании, либо в организационных делах по Вифании. Новая деятельность захватила их, а идея создания православной обители милосердия, так неожиданно родившаяся в их чутких сердцах, день ото дня воплощалась реально. Вифанские руины постепенно приобретали очертания архитектурных построек, а инок. Валентина и мон. Стелла ежедневно обсуждали организационные вопросы касательно деятельности будущей женской монашеской общины. И запущенный участок вычищался, благоустраивался, прихорашивался и приготовлялся к обживанию.
Будучи единственными, выражаясь современным языком, спонсорами проекта, обе инославные монахини вели себя при этом весьма корректно, никогда не навязывая своего мнения, и полностью доверяясь рекомендациям владыки Анастасия и инок. Валентины, которая и сама теперь временами задумывалась над тем, что же могло или должно было бы означать видение мон. Стелле камня с надписью АНАСТАСИОС. Как истинно верующий человек она понимала, что во всем происшедшем и происходящем отсутствуют случайности. И в самом появлении англиканских монахинь в Гефсимании имеется некая связь с незримым присутствием в ней Вел. княгини Елисаветы Федоровны. Прошло еще какое-то время и мон. Стелла доверилась инок. Валентине о совместном решении ее и мон. Катрин перейти в Православие. Инок. Валентина, как впоследствии призналась сама, очень смутилась этим откровением и не знала, что же сказать в ответ. И так ничего и не сказала - наверно только улыбалась своей застенчивой, но счастливой улыбкой.
* * *
Шел 33-й год, и была первая неделя Великого поста. Митрополит Анастасий никого не принимал, но ввиду спешности прошения, переданного ему с. Валентиной, ответил: "Я не имею никаких прав сам решать этот вопрос, но и не могу идти против воли Божиеи. А я ее ясно вижу в этих обстоятельствах."
Присоединение к Православию англиканских монахинь произошло 18 сентября 1933 года в Дамаске, в резиденции антиохийского патриарха Александра, который и совершил чин благословения. Сестрам возвратили их имена, полученные ими в крещении по рождению - Мария (Марион) и Александра (Алике). По русскому православному календарю в этот день празднуют св. Елисавету, мать Иоанна Предтечи, ставшую небесной покровительницей Вел. княгини Елисаветы Федоровны по принятию ею Православия. На все есть воля Божия и должно быть с того момента небесное покровительство над новообращенными переняла на себя сама Вел. княгиня. К моменту принятия Православия обе сестры, хотя и с большим трудом, но все же могли читать по церковно-славянски и знали наизусть некоторые молитвы. Они старательно заучивали русские слова и выражения, а вскоре за послушание от владыки их учительницей стала инок. Валентина. Все трое теперь почти не разлучались, ибо не только трудились на одном поприще, но и горели единым огнем.
Русский язык давался сестрам нелегко, и нередко ночи напролет они просиживали за зубрежкой. Параллельно с языком углубляли свои знания в учении о православии. Переводной богословской литературы тогда еще не было, и посему все творения святых отцов Церкви передавались им в пересказе и переводе на английский язык инок. Валентиной. Она преподавала им закон Божий, растолковывала порядок и суть православных богослужений. Вскоре, с благословения владыки Анастасия, в Вифании было основано общежитие, и 17 декабря 1933 года, в присутствии архиепископа Тимофея, впоследствии ставшего Патриархом Иерусалимским, была устроена временная домовая часовня. Возглавление Общиной поручалось с. Марии, которая к тому времени уже стала старшей сестрой. Немало пришлось потрудиться для приведения в порядок миссийского владения в Вифании. Оконные рамы и двери все до единой были растащены местными жителями, а остальное, что было из дерева, пошло на растопку их жилищ. Картина была ужасающей. Но благодаря жертвенности сестер Марии и Александры был произведен ремонт разрушенных зданий, цистерн-водосборников, а также расчистка и насаждение сада. Открылись ткацкая мастерская для девушек и лечебная амбулатория с интернациональным персоналом: сестры Мария и Александра - шотландки, с. Дуня - русская, с. Роза - армянка, с. Ульрика - датчанка-лютеранка и сторож Ибрагим - мусульманин. И в то же самое время по благословению митрополита Анастасия с. Мария уже подбирала сестер и светских сотрудниц для будущей монашеской обители на Русском участке в Гефсимании.
В 1934 году, на праздник Преображения, в храме св. Марии Магдалины в Иерусалиме, с. Мария была пострижена в монашество с сохранением своего имени. А через три месяца владыка Анастасий совершил пострижение и рясофорных сестер Александры (Спрот) и Валентины (Цветковой) с именами Марфа и Варвара.
Вскоре мон. Марию назначили заведующей русским гефcиманским участком в Иерусалиме и хранительницей усыпальницы Вел. княгини Елисаветы Федоровны и ее келейницы Варвары. В помощницы по Гефсимании ей определили монахиню Варвару, по Вифании - монахиню Марфу. Так при наличии трех-четырех искавших иноческой жизни женщин начала создаваться малая обшина.
9 октября 1936 года монахиня Мария была возведена в сан игумений, а на Лазареву Субботу 1937 года в Вифании состоялось открытие школы-интерната для православных арабских девочек. Чуть позже там же открылась иконописная школа живописи под руководством художницы Татьяны Косинской. Через полтора года школа перешла в разряд средне образовательных училищ и стала женской гимназией с правом полноценного английского колледжа и с получением диплома (matriculation) по ее окончании.
Торжественное освящение нового здания Вифанской школы было совершено митрополитом Анастасием в 1939 году. В том же году, 1 сентября, была объявлена Вторая мировая война и связь с владыкой Анастасием прервалась. Жизнь молодой общины была затруднительной, но благодаря матушке Марии, которая все причитавшиеся ей наследные деньги переводила на монастырь, а также благодаря отзывчивости ее тети и родственников мать Марфы, постоянно поступала материальная помощь. Все это время матушка Мария искала возможность списаться с митрополитом Анастасием.
Первое извещение, полученное через Красный Крест, пришло от него из Баварии в 1944 году. Тем временем в Гефсимании под руководством архим. Серафима (Седова) совершались все церковные службы по уставу Русских Православных монастырей, и сестры продолжали свою монашескую жизнь - несли послушания и зарабатывали деньги рукоделием и, как впоследствии говорила матушка Варвара, «иными способами по умению».
В 1946 году занятия в Вифанской школе прервались, поскольку здание матушка Мария посчитала нужным сдать на несколько месяцев под общежитие для дочерей польских воинов. В том же году в Женеве Митрополит Анастасий, уже глава Русской Зарубежной церкви, совершил чин монашеского пострига Вел. княжны Татьяны Константиновны, дочери Вел. Князя Константина Константиновича. И вскоре монахиня Тамара отбыла на Святую Землю, в Гефсиманскую обитель.
Вторая мировая война и разгром Германии в очередной раз перекроили карту мира, вызвав вынужденное перемещение множества людей во все концы света. В результате чего женские монастыри на Святой Земле, в том числе и Гефсиманская обитель, пополнились насельницами. В основном из Бессарабии, а также из лагерей для перемещенных лиц (ДиПи) в Европе, где они находились в ожидании определения будущего проживания, организацией которого занимался митрополит Анастасий.
В 1948 году прекратил свое существование английский мандат в Палестине, а в мае того же года началась арабо-израильская война, внесшая внезапное изменение всего существующего режима в стране. Повсюду велись военные действия. Матушке Марии и мать Марфе, как великобританским подданным, неоднократно предлагалось покинуть Палестину и вернуться в Англию, но они наотрез отказывались. Игумения Мария спешным порядком обратила здание школы в военный госпиталь и выхлопотала правозащитную опеку Красного Креста. Во главе госпиталя оказался один из четырех оставшихся докторов, а сестрами милосердия стали учительницы Вифанской школы, старшие ученицы и монахини, проживавшие в Вифании. С первого дня госпиталь был полон, а врата Вифании и Гефсимании были открыты русским и арабским беженцам. Заселены были даже пещеры. Благодаря госпиталю Община получала продуктовую помощь от Красного Креста. Продукты доставлялись под непрерывным обстрелом. Несмотря на обстрелы, продолжались и занятия с оставшимися воспитанницами в Вифании, куда время от времени подбрасывали детей и из других школ.
Продолжала работать и амбулатория. И, конечно же, не прекращались службы в Гефсиманском храме. Словом, Вифанская община действовала активно, хотя оскудение чувствовалось во всем. Но Бог не оставлял сестер, и много чудес видели они в излиянии милости Господней.
К примеру, когда за гроши продавали все, что только было возможным продать, кто-то положил крупную сумму денег на подоконник раскрытого окна «нижнего» гефсиманского домика. Матушка Мария воодушевляла своих сестер и окружающих, утешая беженцев, давала им приют и помощь от скудости своей, показывая великий пример любви с несомненной верой и терпением. Но беда не приходит в одиночку. Война вызвала раздел Иерусалима и Палестины между Израилем и Иорданией. К тому времени у Сталина уже вызрел повышенный стратегический интерес к странам Ближнего Востока, и кремлевская администрация заявила о своих правах на русское церковное имущество в Палестине. Как известно, правительство нового израильского государства, на чьей территории оказалось большинство земельных владений, которые в свое время архим. Антонин приобрел для Духовной Миссии и которые все эти годы охранялись измученными, лишенными родины русскими людьми от посягательств на них инославными, пошло навстречу «религиозным устремлениям» Сталина. И как знать, какая на сегодняшний день сложилась бы «русская ситуация» на Святой Земле, не приди тогда в коварную сталинскую голову этот план. Вскоре же начались настойчивые попытки уговорить и правительство Трансиорданья передать Москве все русские участки, находившиеся на его территории. Давление производилось и через Иерусалимского Патриарха, который мерами церковных прещений пытался повлиять на тогдашнего начальника РДМ, убежденного монархиста и антикоммуниста архим. Антония (Сенкевича).
Вифания и Гефсимания административно находились на территории Трансиорданья, входившего в состав Иорданского Королевства. Однако все попытки склонить арабов пойти по пути Израиля и согласиться с присутствием на своей территории выходцев из коммунистической страны, пусть даже священнослужителей, оказались тщетными. Присутствие их расценивалось тогда как крайне нежелательное. Однако же политическая ситуация могла поменяться в любой момент, отчего игумения Мария и пребывала в постоянном страхе за судьбу своей общины, целиком состоявшую из антикоммунистически настроенных насельниц, за арабских школьниц и за судьбу вверенных ей гробниц с останками новомучениц Вел. княгини Елисаветы и ее келейницы Варвары на случай, если святыню не удастся сберечь от посягательств безбожников. И для решения этих вопросов матушка Мария в сопровождении монахини Варвары отбывает в Лондон.
Проездом они останавливаются в Бейруте, где имеют аудиенцию с митрополитом Ливанским Илией. И уже из Лондона им наконец-то удается поехать в Мюнхен к митрополиту Анастасию. Связь восстанавливается, и вскоре на Святую Землю прибывает архим. Димитрий (Биакай), назначенный духовником Вифанской Общины и позднее начальником Миссии. Вместе с ним прибывает и группа сестер из Европы - очередное пополнение для общины. В отсутствие матушек руководство Общиной переходит к архим. Серафиму (Седову) и монахине Тамаре (Вел. княжне Татьяне Константиновне), имевшей большой авторитет у Иерусалимского Патриарха и у короля Иордании. О результатах поездки можно судить по тогдашней прессе.
Из газеты « Православная Русь», 1950, № 3
Жизнь Вифанской Общины, возглавляемой игуменией Марией и находящейся в Трансиорданъе, протекает в мире и спокойствии под общим покровительством правительства короля Абдуллаха, которое относится с большим доброжелательством к христианским святыням. И, в частности, к русским православным. Вифанская община сохраняет самые добрые отношения с церковными властями. /.. ./ По временам сестры причащаются у Гроба Господня.
После окончания войны госпиталь закрылся, и школа начала восстанавливать свою деятельность, хотя уже и на других началах. Образовался специальный класс по подготовке сестер милосердия. Помимо учебных занятий девочки занимались иконописью, музыкой, вышиванием, кройкой и шитьем.
Матушка Мария ценила красоту во всех ее проявлениях - в музыке, в поэзии, в живописи. Однажды в ее честь в Вифании был устроен детский спектакль, и как же он ей не понравился из-за отсутствия вкуса. Она считала, что приобщать детей к благообразию и к возвышающему душу чувству красоты необходимо с раннего детства. И неоднократно беседовала на эту тему с учительницами, помогая им составлять концертные программы. Особенно чутко переживала она стихию природных явлений и неоднократно придавала тому духовное значение.
Из воспоминаний мон. Евгении (Елена Виницкая), Париж
В одном письме матушка чудно описала, как в Духов день наблюдала игру солнца в Гефсимании: «Солнце воистину играло. Оно как мячик меняло место - то вверх, то вниз, то вправо, то влево, и снова и снова. Оно меняло свой цвет - то зеленое, то розовое, то голубое, то золотое, то лиловое, или окружало себя другим цветом, что было необычайно красиво. Оно вертелось в своем сияющем разноцветном блеске, но внезапно остановилось, задрожало и закачалось. Это продолжалось с минуту, а потом солнце сразу же устремилось вниз, как будто бы на землю и на нас. Страшно и чудесно! Но, остановившись на секунду, оно быстро поднялось на свое место. И это чудесное явление мы наблюдали минут двадцать. Явление величественное, радостное и торжествующее. Сестры вспомнили, что подобные необычные явления бывали на Пасху и в России. Это знамение небесное - знамение победы церкви - в утешение нам грешным, унылым, малодушным».
Начиная с момента образования общины, «нижний» домик перестал сдаваться в аренду. Отныне в нем размещались игуменская, сестринские кельи и канцелярия. Пристроили к нему и небольшую кухню, хорошо знакомую паломникам и прихожанам храма, а чуть выше построили жилой дом с четырьмя большими кельями - нынешнюю гостиницу. В свое время в каждой келье размещалось по две сестры, сейчас же в них уплотнились, поскольку спрос на гостиницу превышает ее возможности.
Насельниц в общину все прибывало, и некоторые жили под самим храмом, в его нижних помещениях, хотя изначально там была устроена большая трапезная. И любопытно, что попасть в крипту-усыпальницу новомучениц можно было только из этой трапезной.
Из воспоминаний епископа Алексея, 1928
За дверью из трапезной имеется особое помещение, где покоится тело Великой Княгини Елисаветы Федоровны и ее слуги Варвары. Раньше доступ в эту комнату был легким, а теперь он возможен только с разрешения сестры убиенной В. Кн. Елисаветы - принцессы Виктории Прусской. На двери два больших замка и печати, а над дверью иконы с неугасимой лампадой. Сестры уверяют, что за годы пребывания не заметили признаков тления.
В 1981 году, после прославления Русской Зарубежной Церковью обеих преподобномучениц, гробы с их останками были перенесены в сам храм.
Матушка Мария по-прежнему несла свое первое гефсиманское послушание - хранительницы усыпальницы новомучениц. Но не только. Главное ее послушание заключалось теперь в последовании жизненному примеру Великой княгини. Судьбы обеих оказались во многом схожи: обе приняли православие из инославия, обе основали очаги молитвы и милосердия, обе любили Святую Землю и обе полюбили Россию. И не оттого ли, что души их были сродными, они и встретились духовно в Гефсиманском саду, у гроба Великой княгини? И не оттого ли встреча эта определила духовный путь англиканской монахини Стеллы, преобразившейся в будущую гефсиманскую игумению Марию?
Из воспоминаний инок. Елены, 1998
На Марию Магдалину, наш храмовый праздник, крестный ход был очень красивый. Матушка Мария, именинница, с посохом ходила. Много икон носили и тропарь Марии Магдалине пели. А иконостасную Марию Магдалину цветами всех цветов украшали. После литургии был общий праздник. Приходило много народа поздравлять матушку Марию. Например, вифанские девочки и их родители. Все с подарками, в основном с вышиванием. Арабы вообще любят дарить вышивание. Приходили и греческие батюшки. И много елеонских сестер. И тоже все с подарками, с вышиванием. Всех людей мы угощали. Столов не хватало, и их расставляли перед церковью и перед трапезной. Трапезная тогда была не как сейчас. Там были сестринские кельи, а ели, где сейчас паломники едят. Кухня была во дворе, где теперешняя прачечная. Делали пирожки, но не пекли, а жарили, потому что печки не было. Тесто месили с вечера и в три часа утра вставали жарить. Готовили в нижней кухоньке, на примусе - тогда и газовой плиты у нас тоже еще не было. Пирожков жарили премного. Кажется, особенно любили с рыбой и с луком. И обязательно красные яйца, как это положено на нашу Марию Магдалину и жен-мироносиц. Другие кушанья? Тоже подавали, например, фрукты, маслины, разное варенье - из винограда, абрикосов, яблок. Варенье я сама варила - в несколько дней, с пяти утра и до шести-семи вечера. В нижнем саду под деревьями был очаг из камней. Вниз клали дрова, а наверх ставили два медных таза с ручками. В каждый вмещалось по три жестянки, а каждая жестянка — больше десяти литров. И мешали палкой. По правде сказать, это было тяжело. Варенье варили для монастыря и для школы. На всю зиму. Должно быть, тысячу килограмм все вместе и получалось. Хранили его в глиняных горшках, что из Ливана доставляли. А с год назад подходит ко мне наша с. Варсонофия с таким вот горшком: «Смотрите, сестра Елена,что я нашла - какая красивая ваза, не так ли?! А можно я ее себе в келью возьму, если она никому больше не нужна?» Хозяйственная она у нас, сестра Варсонофия, все что-то мастерит, пилит, режет, приколачивает... вот и нашла этот горшок среди старого хлама.
После 1948 года положение елеонской и вифано-гефсиманской женских обителей, оставшихся под омофором Русской Зарубежной Церкви, опять осложнилось: они лишились части дохода, выручаемого Миссией от сдаваемых в аренду «Русских построек», отошедших к государству Израиль. Много трудов и лишений пришлось им тогда понести, при том что деятельность каждой из них была своеобразной.
Елеон считался монашеской твердыней Русского Зарубежья, хранящим уставы и традиции российских женских монастырей. Там были живы исконно русское монастырское пение и старинные монастырские искусства: шитье золотом, шелком, бисером, плетение четок, иконопись, чеканка золотых и серебряных изделий и другие художественные мастерства. Да и сами насельницы Елеонского монастыря в то время были по большей части уже глубокими старицами.
Средствами содержания общины в то время были: помощь от Синода РЦЗ, частные пожертвования, сборы личные и по корреспонденции, посетители и туристы, единичные русские паломники и платные гости, заработок сестер иконописью, вышиванием, ткачеством, переводами и уроками. Основной же доходной статьей по-прежнему оставалась поступавшая из Англии личная помощь игумений Марии и монахини Марфы. Но вскоре выявились новые, доселе неприемлемые возможности материальной поддержки Общины. Как упоминалось, после раздела Палестины в 1948 году святая гора Елеон вместе с ее гефсиманским участком территориально вошли в состав Иорданского Королевства, что дало возможность насельницам обеих обителей (Елеонской и Гефсиманской) почти беспрепятственно посещать Иорданию и соседние с ней страны, практически недосягаемые во время правления в Палестине Английского мандата. А надо сказать, что на Ближнем Востоке того времени существовало много христианских общин, в том числе и православных.
Благодаря личной дружбе с Митрополитом Ливанским Илией (Карамом), возникшей еще в 1939 году, что связано с появлением в Русской Гефсимании старинной чудотворной иконы Божией Матери "Одигитрия" , игумения Мария и монахиня Варвара смогли теперь ежегодно посещать Бейрут с целью сбора пожертвований от православного населения. Ездили матушки также в Сирию и в Заиорданье. И всюду их знали и хорошо принимали.
Другая возможность помощи пришла через паломничество до той поры тоже недоступное. И живая связь с русскими православными людьми имела неоценимое значение для насельниц русских мест на Святой Земле морально и материально. В святые дни Страстной Седмицы, а за ними Пасхальные, Вифания принимала под свой покров и греческих паломников, с которыми завязывались дружеское духовное общение и переписка. Но о том, что связано с паломничеством на Святую Землю русских людей, живущих в зарубежном рассеянии, никто не сможет рассказать лучше их самих.
Л. Э. Родзянко.
Прошло всего 18 месяцев со времени, как в 1952 году возвратилось из Святой Земли первое паломничество. И сколько с тех пор произошло! Русские монастыри стали получать систематическую материальную поддержку. Содержание 13 девочек в школе оплачивается, их одевают и о них заботятся их опекуны. Найдены покровители и для самых стареньких, одиноких монахинь. Многие измученные русские люди обрели новый смысл жизни, новые силы, чтобы работать и переносить скорби, болезни, житейские невзгоды. И стали смотреть на жизнь другими глазами.
К этому времени работа со сбору средств в помощь монастырям на Святой Земле уже велась в Америке и в немецких епархиях митрополита Анастасия. Хотя о ней широкая парижская публика мало знала и оттого почти в ней не участвовала. Но как бы там ни было, эту чужую далекую нужду многие тогда увидели своими глазами и она стала близкой. На Святой Земле нет условностей, меркнет собственная личность и план обыденной жизни отходит далеко; на Святой Земле любая мелочь - радость, потому что все проникнуто божественным светом - таково было чувство большинства паломников 1952 года. С обновленной душой прожили они этот год. Но не забывали и о тех, кто своим примером многому их научил, кто дал им духовную помощь. В тот год паломники объединенными усилиями старались помочь монастырям на Святой Земле, собрали немало пожертвований и отправили их в Иерусалим. Велась и постоянная переписка. По просьбе паломников монахини прислали им список своих нужд, и почти все их просьбы были выполнены. Кроме денег собиралось все, что годилось для рукоделия - альбомы, шелка, нитки, бисер, канва и пр.
Архим. Мефодий проложил русским людям, жившим в зарубежном рассеянии, путь на Святую Землю. А в начале 1954 года в Америке во всех православных периодических изданиях появилось рекламное объявление на книгу епископа Серафима «Паломничество на Святую Землю». В том же году с небольшой русской группой из Европы приехал и владыка Леонтий (Барташевич), епископ Женевский, а вослед за ним и владыка Александр (Ловчий), епископ Германский, с паломниками из своей епархии.
И с той поры паломничества на Святую Землю из всех епархий русского зарубежья стали ежегодными.
На Елеоне, 1954 г., справа-налево: архим.Димитрий (Биакай), мон.София (Крылатова), игумения Тамара, архим.Антоний (Бартошевич) будущий архиеп. Женевский, епископ Женевский Леонтий (Бартошевич). Константин Студенцов, художник из Брюсселя, гефсиманская игумения Мария (Робинсон).
Под конец жизни матушка тяжело занемогла - сказались неусыпные труды и заботы последних лет. Все видели, что она болеет, но никто не предполагал, точнее, не хотел верить в столь скорый конец. Тем более что матушка Мария до последнего дня продолжала заниматься делами обители. Каждый день, как и прежде, она бывала в Вифании. Ее влекло туда не только чувство долга, но и глубокая духовная связь с матерью Марфой. Вместе они прибыли на Святую Землю, вместе приняли православие. Смерть матушки Марии была ударом для Марфы, от которого она так и не оправилась - через два года последовав за своей игуменьей и другом.
Одна из паломниц вспоминала: «За день до матушкиной смерти произошел необыкновенный случай, о котором не могу умолчать. Пришла арабка старуха, которая приносит лечебные травы сестрам и которую все давно и хорошо знают, и сказала, что она видела в эту ночь сон. Она видела чудную, богато убранную большую комнату, и в этой комнате на прекрасном золотом кресле сидела какая-то Женщина, вся блистающая и необыкновенной красоты. Она держала в руках какую-то бумагу. Эта Женщина подозвала к себе кого-то из присутствующих. Арабка узнала в ней матушку Марию. Та подошла к Женщине, которая дала ей эту бумагу и что-то сказала, после чего Матушка исчезла! Арабка спросила стоящих там людей: кто эта Женщина? Ей ответили: это Божия Матерь, Царица Небесная! На этом арабка проснулась и прибежала в обитель, чтобы рассказать свой удивительный сон, который и сбылся в последующую ночь».
Матушка скончалась 7 ноября 1969 года. Когда одна из сестер в пять часов утра вошла к ней в келью, «она лежала спокойная, с перстами правой руки, сложенными для крестного знамения».
Весть о кончине игуменьи Марии мгновенно облетела Иерусалим. В первый же день прибыли представители греческого духовенства. Они пропели «Вечную память», а затем архиепископ Греческой Иерусалимской Патриархии Василий (ныне митрополит Кесарийский) прочел у гроба разрешительную молитву. На отпевание собралось множество народа: сестры Елеонского монастыря с игуменьей Тамарой (в миру княгиня Татьяна Константиновна Романова, дочь Великого князя Константина Константиновича), ученики Вифанской школы, иностранные консулы и даже инославное духовенство. Очевидцы вспоминают, что «когда началось прощание, горе, неизмеримо тяжелое, заставило всех рыдать так, что даже слышались крики и вопли, раздиравшие душу присутствующих».
Три с половиной десятилетия была игуменьей матушка Мария и сумела завоевать любовь и уважение всех, с кем ей приходилось сталкиваться в ее разнообразной деятельности.
Инокиня Варвара - верноя помощница игуменьи Марии на протяжении многих лет:
«Она - выдающаяся личность, отличающаяся глубокой религиозностью, абсолютно во всем преданная Богу и служащая Ему молитвенным служением и служением любви к ближнему. Она смиренна, мягка в суждениях, чрезвычайно снисходительна и добра даже к неблагодарным, внимательна к нуждам людей. Она - Матерь нежная и любящая, Радость наша светлая.
Благодарим за нее Всевышнего».
Подготовил протоиерей Евгений Корягин. Использованы материалы из книги "Гефсиманская обитель". Иерусалим, 2006.
Игумении Марии – вечная память!
