Протопресвитер Михаил Помазанский: Заботы и скорби пастыря
Когда небольшая группа людей одной веры и одной нации попадает в чужую далёкую страну, эти люди обычно объединяются вокруг своей церкви. Здесь и молитва по своей вере, и взаимная моральная поддержка, и в нужде материальная помощь, и сфера родного языка, и заполнение досуга после труда, иногда юридическая защита и полезная информация. Это организация под покровом церкви, отчасти церковная, отчасти мирская. Потом постепенно задачи расчленяются. Каждая из указанных жизненных потребностей находит своё самостоятельное русло, люди постепенно врастают в окружающую общую обстановку, и тогда церкви остаётся исполнять свою прямую цель — веры, молитвы и жизни по вере. Церковь не отказывается и от тех форм деятельности, какие под её покровом существовали прежде, — но теперь церковь имеет возможность направить эту деятельность всецело к своим духовным целям, к служению во имя христианской любви и христианскому просвещению. Теперь, после расчленения задач, приход перестаёт быть какой то неопределённой, смешанной полуцерковной полумирской организацией, он целиком входит в своё прямое призвание, вполне становится самим собой, его цель — приводить людей ко Христу, вводить в вечную жизнь, цель священнейшая и высокая.
Что это значит: приводить людей ко Христу?
Это значит вводить их в жизнь по Евангелию. А жизнь по Евангелию совсем иная, чем жизнь по законам мира.
Все мы называемся христианами. Но, к сожалению, в трудовой ли области, в общественно-государственной ли сфере, в промышленности, в торговле, в обычных житейских отношениях — живём не по законам Евангелия, а по законам мира.
Люди забывают, что законы жизни по Евангелию отстоят от законов жизни по миру — как небо от земли. Мы просто часто не понимаем этого. Мы думаем, что может идти спокойно жизнь прихода по законам мира. Некоторые из нас упорно вносят взгляд мира в жизнь Церкви, опираются на них и даже за их прикрытием ополчаются на тех, кто охраняет независимость христианских путей Церкви. Действует ли здесь сознательная злая воля? Нет, обычно здесь простое незнание: незнание того, что такое есть Церковь и что такое истинные пути Церкви.
Чем же различаются жизнь Церкви и жизнь мира?
Отличаются по существу. Вот законы мира.
Человек мира озабочен созданием довольства, комфорта, удобств жизни для себя и своих близких.
Человек мира стремится к занятию возможно лучшего положения в своей среде. Своим жизненным руководством он ставит пользу, выгоду. Человек мира предпочитает, чтобы его обслуживали другие, чем самому обслуживать других.
Соревнование в успехе, или так называемая жизненная борьба — закон жизни мира.
Охрана собственного личного достоинства здесь, в мире, долг каждого, и чувство собственного превосходства над другими составляет особую гордость. Здесь оскорблённый обязан требовать удовлетворения, если не хочет потерять уважение к себе.
Здесь слабый виноват, что он слаб, и сильный гордится своей силой.
Здесь "я" на первом месте, "я" выражаемое на письме иногда большой буквой.
Здесь, если позволят обстоятельства, громкое заявление о своих "правах".
Так жизнь мира вся пропитана эгоизмом, и только в некоторой степени этот открытый эгоизм смягчается так называемым альтруизмом, голосом совести, влиянием христианства и религиозными понятиями вообще.
А жизнь по Евангелию совсем иная: она в краткой форме начертана в известных всем нам заповедях блаженства. Здесь забота о чистоте своего сердца, о мире своей совести, бескорыстное служение другим; здесь смирение, целомудрие и послушание; терпение, великодушие и кротость, безответность ради Христа при оскорблении; здесь труд вне зависимости от вознаграждения, здесь пренебрежение к мирской чести, смиренный, скромный взгляд на себя и уважение к каждому человеку, как образу Божию. Здесь мысль только о служении, а не о своих правах.
Таковы заповеди Евангелия.
Приход призван быть проводником этих священных норм жизни в своём кругу. Он призван строить свою внутриприходскую жизнь по этим святым принципам.
Это ещё только святая задача, ещё только призыв. В исполнении этой задачи мы — как дети, которых мать учит начинать ходить. Далеко ещё нам до полного воплощения Евангелия в нашей внутренней жизни. Так не мешайте же матери учить первым шагам и дитяти учиться ходить. Не выбрасывайте Евангелия и не заменяйте его вашими мирскими законами жизни.
Способны ли мы жить по заповедям Евангелия? Да, с помощью благодати способны. Только нас нужно оградить от мертвящего давления мира, дать защищённый питомник, чтобы хоть на время нам уходить от убивающей душу атмосферы мира. Таким питомником и является ограда Церкви. В наибольшей степени такую ограду и прикрытие давали и дают иноческие общины. Вот почему, когда человек мира, со взглядами мира, войдёт в хорошую, настоящую, духовно-благоустроенную обитель, в эту христианскую общину, то он в ней — скажем словами апостола Павла — "всеми обличается, всеми судится": настолько чужды им, насельникам обители, привычные для него в миру речи его о самом себе, о своих достоинствах, желание для себя удобств, заявление о своих правах, забота о своём почёте, — словом всё то, что считается так естественным в мире. Да и сам он не поймёт той атмосферы братства, взаимного служения и сокрытой под внешней суровостью любви, которые безыскусственно сливаются там со служением Богу.
И вот быть этой матерью, учащей ходить своих духовных чад, быть отцом в приходе назначен пастырь. А для этого первая его забота — то, чтобы по возможности отгородить, завесой прикрыть свой духовный уголок, свой храм и приход от вторжения мира, со всеми его законами, обычаями и привычками. Церковь идёт ему в помощь. Церковь даёт ему каноны, которых не должно преступать ни ему ни его пастве. Она даёт ему приходский устав, определяющий внутренние отношения в приходе. Она ставит над приходом высшую власть, как охрану нормальной жизни прихода. Но и сам пастырь является хранителем паствы; его обязанность указана Спасителем: "он зовёт своих овец по имени и выводит их; и когда выведет своих овец, идёт перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его". Он оберегает стадо, он же следит — должен следить — за целостью ограды двора, т. е. канонов Церкви.
Но бывает, что мы, благодаря всему строю современной жизни, слишком много и долго вращаемся в мире и, возвращаясь в дом Отчий, входим в него с понятиями мира. И тогда рождается столкновение понятий, воль, вкусов. В этом столкновении самом по себе ещё нет ничего ненормального. Вовсе не требуется, чтобы в приходе была такая тишина, как на кладбище. Такая тишина свидетельствовала бы о равнодушном, холодном отношении к Церкви. Ведь Церковь, храм — "наша" забота, "наша" ценность, "наша" любовь и приход — наше общее дело. Потому естественна и понятна горячность и ревность о правде.
Однако — какое самообладание требуется в такие моменты от пастыря, чтобы самому не соскользнуть на мирские приёмы в руководстве приходом! Какой дух мудрости нужен иерею, той мудрости, которая даётся свыше, а не от человеческого научения, чтобы не впасть ни в крайность уступчивости ни в крайность строгости и чрезмерной требовательности. Как не легко каждому лицу в приходе, искренно желающему служить Церкви, выбраться из тенет личных вкусов и пристрастий. Как трудно бывает провести единство основной точки зрения, именно, церковной, а не мирской!
В этом непонимании, во взглядах, для жизни в мире естественных и обычных, но чуждых подлинному христианству, кроется большей частью причина нестроений, если они возникают в приходах. И если в таких случаях апеллируется к "справедливости", то опять-таки люди имеют в мысли справедливость мирскую, которая далеко не всегда совпадает с законами Евангелия.
И здесь лежит причина частых скорбей пастырей. Что может быть более скорбным, чем непонимание со стороны тех лиц, о ком вы призваны заботиться? Какая острая рана для души, когда совесть пастыря говорит ему, что правда здесь, а голос случайного большинства утверждает, что правда в противоположном направлении. Бывают моменты, когда приходится быть одному против всех.
В расхождении между правдой нравственной и правдой мирского законничества, во вторжении инородного мирского начала в Церковь, состоит трудность пастырства. На нем воздвигнут крест пастырства.
Но если крест, то и благословение. Где крест, там Христос, где крест, там и утешение, там и преодоление препятствия, там и победа. Средство же в распоряжении всех любящих Церковь и самого пастыря к преодолению препятствий одно: поднимать выше строй собственного духа и строй приходской жизни! И тогда сама собой станет более ясной для каждого противоположность Церкви и мира и будет понятно коренное различие между заповедями Евангелия и нормами внецерковного быта. Тогда сама собой поднимется духовная ограда вокруг прихода, и за её защитой будет меньше препятствий к христианскому воспитанию паствы и будет возрастать правильное понимание целей прихода. И больше будет радостных моментов в жизни пастыря.
Протоиерей М. Помазанский.
Православная Русь-№12-1958г.
Метки: рпцз, михаил помазанский